Патока
Шрифт:
И слышалъ уже тономъ ниже:
– Пожалуйста, пожалуйста…
…Тысячи на дв есть… Могу разорить…
Поглядлъ на несгораемый шкафъ и отложилъ къ горк три новыхъ счета.
…Свиститъ…
Заглянулъ въ книгу, проврилъ и не нашелъ въ бумагахъ крупныхъ сдлокъ. Подумалъ было: “пропустить къ чорту, и такъ достаточно”, и все же спросилъ:
– А эти сдлочки у васъ гд?
– Боже мой! Но я же не знаю. Да-а, эти? Гм… Посланы для сврки.
Блкинъ поднялъ голову и встртилъ холодный взглядъ. Взглядъ этотъ говорилъ: да, да, посланы! Что?
…Вретъ.
–
– Пожалуйста…
Дло было сдлано. Только теперь Блкинъ позволилъ себ закурить. Нельзя же тянуть за душу. Не грабить же, въ самомъ дл, явился онъ. Законъ закономъ, но и приличiя тоже чего-нибудь стоятъ. Вотъ онъ пришелъ и тянетъ у него изъ кармана, и тому, понятно, непрiятно, но онъ какъ вполн воспитанный человкъ все же говоритъ: “пожалуйста”. Инженера ему, конечно, не жаль, и тотъ притаился и говоритъ сквозь зубы, и его можно постепенно довести и накалить такъ, что…
…По тмъ сдлкамъ еще тысячи на три будетъ… Докладъ дамъ самый подробный… А недостающiе отмчу…
– Кушать подано.
Дара стояла въ дверяхъ въ бломъ передничк, съ алымъ бантикомъ въ волосахъ.
Блкинъ почувствовалъ невозможность итти туда, гд подано кушать. Стоялъ и сосредоточенно перелистывалъ книги, какъ не слыхалъ.
– Оставимъ пока, а?
Инженеръ стоялъ передъ нимъ, засунувъ руки въ карманы, смотрлъ весело и говорилъ давешнимъ непринужденнымъ тономъ.
– Благодарю васъ… но…
– Что такое? Здсь же не городъ, гостиницъ нтъ…
Блкинъ благодарилъ и уврялъ, что надо спшить, что уже позавтракалъ на дорог.
– Пустое. Можетъ, васъ это смущаетъ?
– ткнулъ инженеръ пальцемъ въ отобранные счета.
– Я напрямки люблю… Да?
Вопросъ былъ поставленъ такъ росто и дружески, что и отвтить нужно было прямо. И Блкинъ сказалъ:
– Если хотите, да.
И сейчасъ же почувствовалъ себя легко.
– Тогда идемте. Нечего, нечего. Дло пусть и остается дломъ. Штрафъ - плачу. Законъ. Непрiятно? М-мда… А при чемъ вы? Надоло, увряю васъ. Рюмку водки не можемъ выпить безъ какихъ-то оглядокъ…
Блкинъ совсмъ сконфузился. Стало стыдно мелкихъ подозрнiй, стало даже досадно, что такъ старался, помучилъ человка, испортилъ настроенiе, а тому какъ съ гуся вода. Еще великодушничаетъ. А про себя-то считатетъ его придирой, мелочью. Ужъ обязательно считаетъ, по всему видно.
– Да ну ихъ къ чорту, ваши счета!
– инженеръ взялъ за рукавъ и потягивалъ.
– Завтра же вс остальные вышлю, и катайте! Идемте… Мишка у меня, болванъ, конторщикъ… Самъ я больше по техник…
Подхватилъ подъ руку и тянулъ.
– Циркуляры эти у насъ… Управляющiй новый, ретивый… насъ-то загонялъ…
– А я самъ?
– болталъ инженеръ, направляя въ столовую.
– Плохая работа - штрафую, въ шею гоню. Завтра хлопаю по плечу… Такова жизнь. Сейчасъ - читаю Бодлэра, а черезъ часъ посылаю счета…
…Неоплаченные, - подмигнулъ самъ себ Блкинъ.
Сидли въ столовой, постукивали ножами, звенли рюмочками.
– Какая тамъ станцiя!
– Да ужъ… Ждалъ, тощища напала. Тутъ у васъ скарлатина ходитъ…
– Когда она не ходитъ! Позволите?
Инженеръ чокался, смотрлъ на свтъ и причмокивалъ.
– А вы расстегайчика… А, чортъ, жжется… А вотъ съ икрой. Бросьте эту кетовую замазку… Напоминаетъ пятна на снгу, гд лошади… Бзз….
Инженеръ сдлалъ губами. Блкину хотлось черной икры, которой онъ давно не видалъ, и только изъ приличiя потянулся къ красной, которую не долюбливалъ. Инженеръ самъ залилъ ему растегайчикъ зернистой.
Посл трехъ рюмокъ водки стало хорошо. Блкинъ попробовалъ и сардинъ въ сбитомъ сливочномъ масл, и ветчинки, прожаренной въ сметан, и нжной, нарзанной широкими пластами лососины. Розовые омары вкусно высовывали крапчатыя лапки изъ провансаля въ граненой вазочк, а влажный, какъ изъ-подъ вешняго дождя, салатъ сверкалъ совсмъ изумрудной свжестью.
– Рдисомъ здорово - хорошо! Какъ поцлуй еще не родившагося младенца…
Инженеръ ткнулъ розовый крупный рдисъ въ солонку и хрустнулъ.
– Хе-хе… поцлуй…
– Дрянь, не пейте. Давайте-ка энтова-вотэнтова. Монахи дохнутъ. Повадился ко мн монахъ-игуменъ за патокой шляться. Раскусилъ изъ этой бутылки - понравилось. Все, бывало, проситъ: “а мн энтова-вотэнтова”…
…Какъ живетъ!
Бефштексъ съ пустотлымъ картофелемъ Блкину очень понравился.
Залитый острымъ брусничнымъ вареньемъ, съ воткнутыми косыми ломтиками яйца, онъ напоминалъ какое-то мудреное пирожное. Дара такъ красиво обносила, опустивъ рсницы, и отъ нея пахло духами.
…А - ты какая!
Блкину нравилось, какъ онъ стоитъ у косяка, покашивая глазомъ. Нравилось, какъ инженеръ густо говоритъ - Да-а-ра, - ласкающее что-то, бархатное. Нравилось, какъ она вскидываетъ усталыми глазами и идетъ, откинувъ голову, точно доврчиво спрашиваетъ всмъ тломъ:
– Ну, что?..
– Нтъ, нтъ… Или, можетъ, предпочитаете англiйскую?
Инженеръ перегибался съ барственной лнцой и бралъ бутылку.
– Да ужъ… я лучше…
Почему англiйской было лучше, онъ и самъ не зналъ, но хотлось все-таки показать нкоторую самостоятельность вкуса. Сочный рдисъ настойчиво приглашалъ взрзать, круто подсолить и пустить въ дло. Такъ сочно похрустывалъ на зубахъ инженера, что Блкинъ выпилъ англiйской и закусилъ рдисомъ.
– Да-а-ра!
…Хорошо - Да-ра. Откуда такую досталъ?
Вспомнилъ мазаную Лукерью, отъ которой всегда несетъ жжеными перьями и мыломъ.
…Славненькая… Дамъ ей полтинникъ на чай.
Поймалъ бойкiй взглядъ.
– Да-а-ра… берите…
Оттого ли, что вс эти дни лъ скудно и больше всухомятку, помня просьбу жены, или потому, что мшалъ вино съ водками, онъ слегка опьянлъ и ршилъ остановиться. Зналъ онъ, что бываетъ у него критическiй моментъ, который застигаетъ врасплохъ, когда начинаетъ мутить въ желудк, выступаетъ испарина, а въ ногахъ чувствуется связь. Сталъ слдить за собой и нашелъ, что нкоторыя слова выходятъ скороговоркой. Поймалъ себя, когда сказалъ “сканчикъ”, вмсто “стаканчикъ”. Высморкался, чтобы прiободриться.