Патока
Шрифт:
– Не безпокойтесь, сейчасъ принесутъ. Да-съ, вообще скверно, дико все у насъ. Скверно живутъ, скверно дятъ, скверно работаютъ.
Промышленность… - онъ протянулъ палецъ къ бутылк съ коньякомъ - должна нести культуру въ медвжьи углы, а у насъ… Московскiе…
Подвинулъ корзиночку, къ которой тянулся Блкинъ.
– Интересно, интересно… - оживился тотъ, окуная сухарь въ стаканъ.
– какiя же, собственно, причины, что вотъ у насъ?..
…Замчательные сухари…
– Причины? Га! Масса причинъ!
– Что еще?
– крикнулъ онъ къ гостиной.
–
Хотлось сть, и Блкинъ взялъ еще сухарикъ. И спать хотлось.
Слипались глаза въ тепл. Вдь, столько ночей въ дорог. Прошелся, чтобы сбросить навалившуюся дремоту, подошелъ къ камину, пригрлся, закрылъ глаза и сразу забылся. Откачнулся и вздрогнулъ. Изъ двери смотрлъ инженеръ.
– Чудесная штука эти камины… - длая оживленное лицо, сказалъ Блкинъ и подавилъ звокъ.
– Позволите, я лучше прикажу дать къ камину… Нтъ, право, удобнй.
Дара!
…Ухаживаетъ, - мелькнуло въ голов.
– Пусть…
Ловкая Дара придвинула столикъ съ подносомъ. Теперь Блкинъ сидлъ камина, на турецкомъ диван.
…Какъ прилажено! Вотъ Лукуллъ…
Онъ могъ бы сказать иначе, но такъ все путалось въ усталой голов.
– Что я сказалъ?..
– продолжалъ инженеръ.
– Да, причины… Мы, такъ называемая ин-тел-ли-генцiя, призваны строить жизнь! Га! Какая чепуха!
Блкинъ давно ничего не читалъ, кром приложенiй и происшествiй, даже втайн и съ грустью считалъ себя отсталымъ, но то, что высказалъ сейчасъ инженеръ, былъ полный абсурдъ. И потому онъ сдвинулъ брови и чуть скосился.
– Сейчасъ выскажусь. Жизнь строитъ всякiй, кто дйствуетъ. Дй-ству-етъ! Идеалы? Га! Принципы? Чортова пропасть красивыхъ словъ! Самопожертвованiе, “нашъ меньшой братъ”, ничего не говорящее, пустозвонное слово - идеалы! Одялы!
– Но позвольте… - и не сталъ настаивать, потому что и мысли отяжелли, какъ и все тло.
– Знаю, знаю, что скажете… - улыбнулся инженеръ, мило грозя ложечкой, а Блкину стало даже прiятно.
– Скажете и ничмъ не докажете.
…И чего канителится!
– Пиши, говори, плачь, отводи душу. Кто хоть что-нибудь получилъ отъ этого? Меньшой-то братъ ихнiйполучилъ?
…А теб не все равно? Вотъ чортъ!
– Получили одни слезокапы. Пожевали, поусладились въ такомъ-этакомъ слезокапномъ настроенiи… А что дали? Моя баба глюкозу мшаетъ - больше даетъ. А то девяносто девять этихъ радтелей страдаетъ печонкой да похаживаетъ себ ручки въ брючки, статейки пописываетъ, а одинъ что-то пыжится сотворить, и ни чорта не получется. Пожалуй, пиши трактаты и ной, что на лун нирожна нтъ. Луна сейчасъ разрыдается и заживетъ.
У Блкина начинало постукивать въ вискахъ, а правый глазъ - къ камину - нтъ-нтъ да и сомкнется.
– Водокачка-съ!
Онъ сразу оборвалъ, и Блкинъ вздрогнулъ, точно куда-то провалился.
– Не прикрывайся! Плачешь? Пожалуйте сюда, на поля! Носовые-то платки для насморка побереги! Дйствуй! Иди, обламывай, выводи въ форму! Спячка - буди, упорство - крути, накладывай узду! Пищитъ, хряпаетъ - никакихъ! Въ цль смотри! Крути! Знаете, какъ некладеннаго жеребца… вотъ!
– Онъ вытянулъ жилистый кулакъ и подергалъ.
– Качай, а тамъ жизнь найдетъ равновсiе. Га!
Блкинъ опять вздрогнулъ, разомкнулъ глазъ и, чтобы не дать ему опять закрыться, принялся разглядывать чугунную группу на камин: знакомую группу - мужика за сохой и лошаденку, струной вылезающую изъ хомута.
Думалъ, что хорошо бы завести каминъ. Вспомнилъ о дл и взглянулъ н часы$7
– Сейчасъ принесутъ. Такъ вотъ-съ… Скажу о себ. Явился я сюда безъ гроша…
Блкинъ заинтересовался.
– Карьеру могъ длать въ Питер, связи есть, все… По указк вертться? Слуга покорный. Конечно, зама-анчиво въ центр жить… Вс рвуться!..
– И посмотрлъ, какъ бы спрашивая - небось, рвешься?
– Прiзжаю сюда. Терочный заводишка. Хозяинъ прогоралъ, мужики дохли. Песокъ здсь… Картошки сажали - грошъ. Пудъ, понимаете, пятиалтынный. Поведи-ка дло! Схватилъ заводишко за векселя. Смотрите теперь. какъ по волшебству, вся округа - сплошная картошка. Расшевелилъ!
Теперь считайте: пудъ - пять-семь копеекъ, а мужики въ барышахъ. Терку съ патокой соединилъ, развилъ дло… Моя патока - шедевръ! Лучшiя кондитерскiя фирмы берутъ. Счета покажу - ахнете!
…Да ужъ пора бы…
– Моя глюкоза - лучшiй возстановитель красокъ. А заработокъ? То-то и есть! Я кормлю! Вотъ-съ какими шагами должна идти культура. И она придетъ. Но пока… - онъ махнулъ къ окну, - они все т же. Заморенныя клячи, косыя избы… Переходная ступень. Отлетитъ шелуха, будутъ зерна. Пьютъ дьявольски. Смотрть противно. Видите рощицу? Три года жилъ я въ сторожк, спалъ въ боковушк. Не могъ привести сюда женщину! Изъ сторожки я видлъ гнилыя избы на косогор - глаза промозолили, и, когда приступилъ къ стройк, здсь построился, за рощей. Покойнй работать. Сюда, наконецъ, я могъ ввести женщину, мою жену… Какъ же, женатъ… Похала рояль выбирать…
…Хорошо ему пть, а вотъ по узду бы погонять… - ворчливо думалъ Блкинъ.
– Теперь, правда, сносно живу… - продолжалъ инженеръ, подхватывая на ложечку блую колбаску пепла съ сигары и сбрасывая въ каминъ.
Онъ рзко и округло ставилъ слова, точно выворачивалъ рычагами.
Усталой голов Блкина слова эти казались крпкими костяными шариками: подкатывались къ уху, щелкали, отскакивали съ сухимъ трескомъ, а тамъ еще, еще… Чай съ коньякомъ и тепло камина разморило его.
– Силы у насъ мертвы! Въ земств кричу: здоровыхъ школъ, школъ, школъ!..
…Ко-ко-ко!
– постукивало въ ух. Открылъ глаза. Инженеръ поставилъ ногу на стулъ и потрясалъ сигарой.
…Вотъ канителится… Ну, школъ и школъ, и прекрасно…
– А дикость какова! Что такое глю-ко-за? Сгущенная патока. Процентъ срной кислоты значителенъ, и другое еще… А какъ они ее жрутъ! Какъ дорвутся до заработка у меня… Тутъ ихъ въ трехъ деревняхъ сто восемьдесятъ душъ, а работу я могу дать пока только сорока и для управленiя мняю ихъ черезъ два мсяца… Какъ дорвутся, начинаютъ жрать, жрать, жрать… въ буквальномъ смысл по-жи-рать глюкозу!..