Патрик Кензи
Шрифт:
— С Хелен вы уже встречались? — спросила она.
— Да.
— И что думаете?
Я пожал плечами.
— Только и можно что плечами пожать, да?
— Она приходила смотреть, как играет Аманда? — спросила Энджи.
— Один раз. Только один раз, и то пьяная. Пришла с Дотти Мэхью, та тоже была подшофе, вели себя очень шумно. Мне кажется, Аманде было стыдно за мать, она все спрашивала, когда игра закончится. — Соня покачала головой. — Дети в этом возрасте ощущают ход времени совсем не так, как взрослые. Различают только долго-недолго. В тот день игра, наверное, показалась
К этому времени на поле вышли еще несколько родителей, тренеров и команда «Звезд» в полном составе. Несколько ребят все еще копошились в куче, хотя многие уже отделились от нее, разбились на небольшие группы, играли в салочки, бросались друг в друга перчатками или просто валялись по траве.
— Мисс Гарабедьян, вы не замечали здесь посторонних во время игры? — Энджи показала Соне фотографии Корвина Орла и Роберты Третт.
Соня взглянула на них, поморгала, пораженная габаритами Роберты, и отрицательно покачала головой.
— Видите того здоровяка? — Она указала на высокого, коротко стриженного коренастого мужчину лет сорока. — Это Мэт Хогланд, профессиональный культурист, несколько лет подряд побеждал в конкурсе на звание «мистер Массачусетс». Очень приятный человек. Обожает своих детей. В прошлом году у нас возле поля терся какой-то оборванец, наблюдал за игрой несколько минут, нам всем его взгляд очень не понравился. Мэт его… попросил уйти. Понятия не имею, что он этому чесоточному сказал, но тот просто побелел, сразу ушел, и больше его не видели. Может, такие… личности имеют свою сеть, обмениваются данными или что-то в этом роде. Не знаю. Но других незнакомых я здесь не видела. Вот только вы пришли.
Я потрогал себя за волосы.
— Как там моя чесотка?
Соня прыснула.
— Кое-кто из наших узнал вас, мистер Кензи. Мы помним, как вы спасли ребенка на игровой площадке. Мы все своих детей вам доверим, только скажите.
Энджи подтолкнула меня локтем:
— Герой ты наш.
— Отстань, — отмахнулся я.
Для восстановления порядка на поле потребовалось еще минут десять, и игра продолжилась.
Соня познакомила нас с некоторыми родителями. Хелен и Аманду знали немногие, и остаток матча мы провели, расспрашивая их. Помимо подтверждения сложившегося у нас мнения о Хелен Маккриди как о создании крайне эгоистичном, результатом этих разговоров стало более полное представление об Аманде.
Вопреки рассказам Хелен, пытавшейся представить дочку как приветливую, улыбчивую девчушку, складывалось впечатление, что Аманда была слишком вялая и тихая для четырехлетнего ребенка.
— Моя Джессика? — округлила глаза Фрэнсис Нигли. — От двух до пяти лет на стены налетала. А почемучка была просто невообразимая! Все спрашивала: «Мам, а почему животные не говорят, как мы? Откуда у меня пальцы на ногах? Почему одна вода горячая, а другая холодная?» Не унималась ни на минуту. Любая мать знает, каким невыносимым может быть четырехлетний ребенок. Ведь в четыре — ей ведь четыре? — человек удивляется миру каждую секунду.
— А Аманда? — спросила Энджи.
Фрэнсис прислонилась к спинке скамьи и огляделась по сторонам. Тени сгущались, поглощая детей на поле, отчего те, казалось, уменьшались в размерах.
— Мне случалось присматривать за Амандой. Не по своей инициативе. Бывало, Хелен забежит: «Нельзя ли оставить у вас на секундочку?» Потом приходит часов через шесть-семь. А что делать? Ведь не откажешь. — Она закурила. — Аманда тихая была, послушная. Где посадишь, там и сидит, глазеет на стены, на телевизор или еще на что-нибудь. Не интересовалась игрушками моих детей, кошку за хвост не тянула, ничего. Просто сидит, как неживая, даже не спросит, когда мама придет.
— Может, у нее отставание в развитии? — сказал я. — Аутизм или что-нибудь такое?
Фрэнсис покачала головой:
— Нет. Заговоришь с ней, все понимает, отвечает вполне разумно. Мне всегда казалось, что она просто не ожидает, что к ней обратятся с вопросом. Но такая ласковая, и говорит очень хорошо для своего возраста. Нет, она умная девочка. Просто чуть заторможенная.
— И это показалось вам странным, — уточнила Энджи.
Фрэнсис пожала плечами:
— Пожалуй, да. Мне кажется, она не привыкла, чтобы на нее обращали внимание. По-моему, это очень плохо.
Она отвернулась и стала смотреть на поле. Ее дочка подошла к «домашней» базе, неловко держа в руках биту и глядя перед собой на мяч, лежавший на Т-образной подставке.
— Стукни, детка, так, чтоб мяч из парка вылетел! — крикнула Фрэнсис. — У тебя получится.
Дочка оглянулась, посмотрела на мать, улыбнулась, помотала головой и швырнула биту на землю.
7
Мы зашли в «Эшмонт-гриль» поесть и выпить пива, и тут с Энджи случилось то, что я не могу назвать иначе, как запоздалой реакцией на посещение «Филмо Тэп».
Я заказал мясо с картошкой под соусом. Здесь это готовили так же, как моя мама, и официантки вели себя тоже как мама. Если посетитель оставлял что-то на тарелке, они спрашивали, выбрасывают ли еду голодающие дети в Китае. Я бы не удивился, если бы меня не выпустили из-за стола, пока не доем все до последней крошки. Энджи тогда пришлось бы ковыряться со своей курицей до следующей недели. Несмотря на свою миниатюрность, в том, что касается аппетита, она даст фору любому дальнобойщику. Но в тот вечер моя напарница была явно не в себе: накрутит на вилку лапшу и будто о ней забудет. Уронит вилку в тарелку, отопьет пива и уставится в одну точку.
Дело дошло до четвертого кусочка курицы, от моей порции уже ничего не осталось, Энджи решила, что ужин закончен, и отодвинула тарелку.
— Людей не поймешь, — сказала она, уставившись в стол. — Не поймешь. Нельзя постичь, что побуждает их к поступкам, их логику. Если они думают не так, как ты, вся их логика и поступки для тебя — бессмыслица. Ты согласен? — Она взглянула на меня, глаза были на мокром месте и покраснели.
— Ты о Хелен?
— Хелен. — Энджи кашлянула. — Хелен, Большом Дейве и остальных в баре, похитителе Аманды, кто бы он ни был. Логики никакой. — По ее щеке покатилась слеза, и Энджи смахнула ее ладонью. — Черт! — Запрокинув голову, стала смотреть на потолочный вентилятор.