Патрик Кензи
Шрифт:
На следующую ночь в баре на Норт-Гарвард я столкнулся с Джейсоном при выходе из туалета лицом к лицу. Я шарил глазами в толпе, пытаясь увидеть Энджи, и не заметил, как ткнулся подбородком в его плечо.
— Кого-то ищете?
— Что? — спросил я.
Его глаза были полны печали, но без намека на злобу, в свете сцены они мерцали ярким зеленым огоньком.
— Ищете кого-то?
Он зажег сигарету, вытащил ее изо рта теми же пальцами, которыми держал стакан с виски.
— Да, свою девушку, — сказал я. — Простите, что толкнул вас.
— Пустяки, —
— Что-что?
— Всего доброго, — прокричал он мне прямо в ухо. — Короче, желаю вам найти вашу девушку!
— Спасибо.
Когда он повернулся к Джейд, сказав ей на ухо, по-видимому, очень смешное, я смешался с толпой.
— Сначала было забавно, — сказала Энджи на четвертый день.
— Что именно?
— Эротические наблюдения.
— Не трогай их. Американская культура не состоялась бы без них.
— Я и не трогаю, — сказала она. — Но, по правде сказать, внутри меня что-то закипает, когда я вижу, как этот малыш трахает все, что плохо лежит. Согласен?
Я кивнул.
— А выглядят одинокими.
— Кто? — спросил я.
— Все они. Джейсон, Габриэль, Джейд, Лорен.
— Одинокими. Гм. В таком случае они, похоже, хорошо скрывают это от остального мира.
— Точно так же, как это делал ты на протяжении долгого времени, Патрик. Как это делал ты.
— О-ох, — сказал я.
В конце четвертого дня мы распределили обязанности. Для парня, который обхаживает за один день столько женщин и столько баров, Джейсон был очень организован. Можно было до минуты предсказать, где он находится в тот или иной момент. В эту ночь я пошел домой, а Энджи осталась наблюдать за его комнатой в общежитии.
Она позвонила как раз тогда, когда я готовил ужин, и рассказала, что Джейсон, похоже, расположился на ночь с Габриэль в собственной комнате. Энджи собиралась чуть-чуть вздремнуть, а утром проводить его на занятия.
После ужина я сел на балконе и стал наблюдать за улицей, которая погружалась в глубокую холодную ночь. Это не было плавное уменьшение тепла. Это был настоящий обвал. Луна пылала как кусок сухого льда, а воздух наполняли запахи, висящие обычно над стадионом после вечерней студенческой игры в футбол. Жесткий ветер гулял по улице, прорываясь сквозь деревья, обрывая сухие листья.
Когда я вошел в комнату, зазвонил телефон. Это был Девин.
— В чем дело? — спросил я.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не звонишь просто так, поболтать, Дев. Не твой стиль.
— Возможно, я изменился.
— Не верю.
Он усмехнулся.
— Ладно. Поговорим.
— О чем?
— Кто-то только что пришил девчонку на Митинг Хаус Хилл, у нее нет документов, а я хочу знать, кто она.
— А при чем тут я?
— Возможно, ни при чем. Но она умерла с твоей визиткой в лапке.
— Моей визиткой?
— Твоей, — сказал он. — Митинг Хаус Хилл. Жду тебя через десять минут.
Он повесил трубку, а я продолжал сидеть, прижав свою к уху, вслушиваясь, пока не раздались короткие гудки. Но я все сидел и слушал, ожидая, что он сообщит, что мертвая девушка на Митинг Хаус Хилл — не Кара Райдер. Но тщетно.
Глава 9
К тому времени, как я добрался до Митинг Хаус Хилл, температура снизилась до семи градусов. Холод был сухой, безветренный и пронизывал до мозга костей, а кровь наполнял крупицами льда.
Митинг Хаус Хилл — пограничная полоса, здесь кончается территория моего района и начинается чужая, Филдз Корнер. Гора начиналась ниже тротуара и вынуждала улицы совершать крутой подъем, на котором в ледяные ночи автомобили часто заносило и даже переворачивало. Вверху, где сходились несколько улиц, вершина Митинг Хаус Хилл пробивалась сквозь цемент и гудрон, признак царства нищих — такие жуткие трущобы, что, взорвись там баллистическая ракета, никто бы и не заметил, разве что вы попали бы в бар или продуктовую лавку.
Колокол на соборе Святого Петра пробил один раз, когда Девин встретил меня у машины, и мы потащились вверх по горе. Звук колокола был каким-то потерянным и уныло звучал в эту холодную ночь в этой забытой богом местности. Земля начинала твердеть, и пучки сухой травы скрипели у нас под ногами.
На вершине горы при свете уличных фонарей я различил несколько фигур, поэтому повернулся к Девину.
— Ты что, привел сюда все отделение, Дев?
Он взглянул на меня и спрятал голову глубоко в пиджак.
— А ты предпочел бы созвать пресс-конференцию? Для радио и телевидения, да? Созвать толпу репортеров, зевак и новичков-легавых, которые вытоптали бы все улики. — Он взглянул вниз на ряды трехэтажных домов. — Подумаешь, великое дело — самоубийство в захудалом районе, никто за него ни черта не даст, поэтому здесь никого и нет.
— Никто ничего не даст, Девин, а значит, никто не собирается ничего тебе рассказывать.
— Разумеется, но это уже другой вопрос.
Первым, кого я узнал, был напарник Девина, полицейский Оскар Ли. В жизни не встречал такого громадного человека. Рядом с ним Демис Руссос выглядел дистрофиком, а Майкл Джордан — лилипутом, и даже Бубба по сравнению с ним казался слабым и тщедушным. На его черной голове, величиной с воздушный шар, красовалась кожаная кепка, а курил он сигару, которая пахла как залитый нефтью берег моря. Когда мы приблизились, он повернулся к нам.
— Какого черта здесь делает Кензи, Девин?
Оскар. Вот уж, действительно, друг в беде.
— Визитка. Помнишь? — спросил Девин.
— Так ты можешь опознать ее, Кензи?
— Если увижу, Оскар. Возможно.
Оскар пожал плечами.
— Наверное, раньше она выглядела лучше.
Он отошел в сторону, чтобы я мог лучше разглядеть тело при свете уличных фонарей.
Она была обнажена, если не считать легких голубых сатиновых трусиков. Ее тело распухло от холода, пыток и чего-то еще. Ее челка была убрана со лба назад, рот и глаза открыты. Ее губы посинели от холода, она, казалось, смотрела на что-то за моей спиной. Ее худые руки и ноги были широко расставлены, и темная кровь стекала прямо в слякоть. Она вытекала из глубины ее горла, из подушечек ее вывернутых ладоней, а также из подошв ее ног. Маленькие, плоские кружочки металла отражали тусклый свет из каждой ладони и из каждой лодыжки.