Патрик Мелроуз. Книга 1 (сборник)
Шрифт:
– Да, богат, – вздохнула Анна. – Очень богат. У него состояние индустриальных размеров. Разводит в Калькутте лошадей для поло, но сам в поло не играет и в Калькутту никогда не ездит. Вот это богатство.
Элинор помолчала, считая, что способна выдержать конкуренцию в дискуссии на эту тему. Ей не хотелось слишком быстро соглашаться, что не проявлять должной заботы о лошадях для поло в Калькутте – признак настоящего богатства.
– Но ужасно скуп, – нарушила молчание Анна. – Поэтому мы с ним и повздорили. – Ей очень хотелось во всем признаться, но она не решалась. – Каждый вечер он звонил домой, в Швейцарию, и часами разговаривал по-гуджаратски
– И что?
– Оплатил, только после того, как я на него наорала.
– А Виктор не вмешался? – спросила Элинор.
– Виктор никогда не обсуждает столь низменных тем, как деньги.
Дорога свернула в рощу пробковых дубов; по обеим сторонам теснились деревья с кольцами свежих или застарелых ран на стволах.
– Виктор много работает над книгой?
– Практически нет, – ответила Анна. – Я вообще не понимаю, чем он занимается. Вот он приезжает сюда уже восемь лет, но до сих пор не познакомился с фермерами по соседству.
– С Фоберами?
– Да. Он с ними даже не здоровается. Они живут в трехстах метрах от нас, в старой усадьбе с кипарисами у входа. Наш сад практически на пороге у Фоберов, но Виктор с ними не заговаривает, якобы потому, что его им не представили.
– Надо же, как австриец обангличанился, – улыбнулась Элинор. – О, подъезжаем к Синю. Там есть забавный ресторанчик на площади, напротив заброшенного фонтана, полностью заросшего мхом и папоротником. А в ресторанчике по стенам развешаны головы вепрей с отполированными желтыми клыками и пастями, раскрашенными алым. Такое ощущение, что звери вот-вот выпрыгнут из стен.
– Ужас какой, – сухо заметила Анна.
– В конце войны немцы расстреляли всех мужчин в деревне, кроме Марселя, нынешнего хозяина ресторанчика. Потому что Марсель был в отъезде.
Своим безумным порывом сочувствия Элинор совершенно ошеломила Анну. Они отыскали ресторанчик, и Анна вздохнула с облегчением, к которому примешивалось некоторое разочарование: над сумрачной сырой площадью не витал дух жертвенности и возмездия. Стены скудно обставленного ресторанчика были обиты светлыми пластмассовыми панелями «под сосну», и на них висели только две головы вепря, озаренные резким светом голых флуоресцентных ламп. После закуски – запеченных дроздов (полных дроби) на пропитанном жиром поджаренном хлебе – Анна уныло ковыряла кусочки темного тушеного мяса на груде переваренной лапши. Красное вино, холодное и резкое на вкус, подали в старых зеленых бутылках без этикетки.
– Замечательное место! – сказала Элинор.
– Да, атмосферное, – кивнула Анна.
– А вот и Марсель! – с отчаянием в голосе воскликнула Элинор.
– Ah, madame Melrose, je ne vous ai pas vue [7] , – сказал он, притворяясь, будто лишь сейчас заметил посетителей.
Он семенящими шажками вышел из-за барной стойки, вытирая руки о грязный белый фартук. Анна уставилась на его вислые усы и огромные мешки под глазами.
Он тут же предложил Элинор и Анне коньяк. Анна отказалась, несмотря на уверения, что коньяк очень полезен, а Элинор согласилась, предложив угостить коньяком и Марселя. Они выпили еще, поговорили с Анной об урожае винограда, но Анна, с трудом разбирая прованский акцент, все больше жалела, что Элинор не разрешает ей
7
Ах, мадам Мелроуз, я вас не увидел (фр.).
Когда они вернулись к «бьюику», коньяк и успокоительные сделали свое дело. Под онемевшей кожей Элинор кровь катилась по венам, будто шарики подшипников. Голова отяжелела, как мешок монет, и Элинор медленно закрыла глаза, держа ситуацию под контролем.
– Эй, проснись, – сказала Анна.
– Я не сплю, – угрюмо буркнула Элинор, а затем расслабленно повторила, не открывая глаз: – Я не сплю.
– Можно я сяду за руль? – спросила Анна, готовясь к спору.
– Конечно, – ответила Элинор и открыла глаза; радужки ярко синели на фоне розоватых белков с красными прожилками сосудов. – Я тебе доверяю.
Элинор проспала с полчаса, пока Анна вела машину по извилистым дорогам из Синя в Марсель.
Проснувшись, Элинор почувствовала себя вполне трезвой.
– Ох, не надо было так наедаться за обедом, – заявила она. – Такая тяжесть в желудке.
Декседриновый приход вернулся; он, даже заглушенный и несколько измененный, был узнаваем, как музыкальная тема из «Валькирии».
– Что это за «Ле вестерн»? – спросила Анна. – Мы все время проезжаем мимо рекламных плакатов, на которых изображены ковбои в шляпах, утыканных стрелами.
– Ой, давай заедем! – детским голоском протянула Элинор. – Это парк аттракционов, там все в декорациях Додж-Сити {21} . Я там еще не была, очень хочется…
– А мы успеем? – скептически осведомилась Анна.
– Да, сейчас только полвторого, до аэропорта сорок пять минут езды. Давай заедем? Ну пожалуйста!
Очередной рекламный плакат гласил, что до «Ле вестерна» осталось четыреста метров. Над темными вершинами сосен высилось неподвижное колесо обозрения с разноцветными пластмассовыми кабинками в виде миниатюрных дилижансов.
21
Додж-Сити – город в Канзасе, один из символов Дикого Запада.
– Невероятно, – удивилась Анна. – Фантастика какая-то. Обязательно зайдем.
В парк аттракционов вели огромные двери салуна, по обе стороны которых с белых флагштоков свисали флаги разных стран.
– Ух ты, как здорово! – сказала Элинор.
Она долго размышляла, на каком аттракционе покататься, и в конце концов выбрала колесо обозрения.
– Хочу в желтый дилижанс, – заявила она.
Кабинки понемногу заполнялись, колесо медленно поворачивалось. Когда их кабинка поднялась над верхушками деревьев, Элинор заверещала:
– Ой, смотри, наша машина!
– А Патрику здесь нравится? – спросила Анна.
– Он еще не был, – ответила Элинор.
– Обязательно свози его сюда, пока он не вырос. С возрастом такие вещи надоедают, – улыбнулась Анна.
На миг Элинор помрачнела. Движение колеса колыхало воздух. На пути к вершине Элинор замутило, и, вместо того чтобы рассматривать парк и окрестности, она хмуро уставилась на побелевшие костяшки пальцев, желая, чтобы развлечение побыстрее закончилось.
Настроение Элинор резко изменилось, и Анна сообразила, что рядом с ней совсем другая женщина – старше, богаче и пьянее.