Патриот. Звезда морей
Шрифт:
Они вдруг оказались на диванчике, даже не скрипнувшем под массой их тел, а одежда улетела куда-то в сторону.
Илья прежде особо не понимал, почему люди столько возвышенно рассуждают о плотской любви. Для него интимная близость с женщинами была всего лишь приятной функцией, дополнением к другим удовольствиям. Да, он познал множество женщин, и они дарили ему минуты блаженства, но то была вовсе любовь. Какая может быть любовь, когда после всего ты протягиваешь ей несколько смятых банкнот, а она торопливо собирает вещи и уходит, чтобы тут же позабыть твое лицо за длиной чередой других
С Настей же все было иначе. Он чувствовал ее, каждый изгиб ее тела, помнил все ее родинки. То, что происходило между ними, он не мог назвать банальным словосочетанием «интимная близость». Это было нечто большее. Может быть, все же та самая пресловутая «любовь», о которой все толковали, а он и думать забыл. А может, нечто иное — единение, полное слияние, гармония — то, чему нет названия. Ему казалось, что он сейчас находится не на этой земле, он где-то там — высоко в небе, летает, словно птица, не знающая усталости, парит, взмывая все выше и выше. А Настя негромко стонала под ним, пока, наконец, не вздрогнула всем телом, и тут же Илья содрогнулся сам.
А через несколько минут, когда они, разгоряченные и усталые, лежали рядом, Ил закурил папиросу, выпуская клубы дыма в потолок, и подумал, что в это мгновение он абсолютно счастлив.
Лайнер три раза громко прогудел и тронулся с места. Путешествие началось.
Глава 3
Глава 3
К обеду Илья и Настя все же решились покинуть каюту и немного пройтись по лайнеру. На самом деле Рассохин лучше бы остался в сьюте и немного подремал — ночь выдалась тяжелая. Но Настя, хотя устала не меньше, горела желанием изучить корабль. А желание дамы — закон!
Лайнер изнутри напоминал даже не отель, а скорее — целый город с магазинами, многочисленными ресторанами, салонами красоты и казино. Гулять тут можно было сутками напролет.
Настя радовалась каждой мелочи. Все вокруг ее восхищало и поражало. И, что особенно нравилось Илье, — она не скрывала свои эмоции, восторгаясь каждому новому удивительному открытию. Может быть, это и выглядело со стороны несколько провинциально, зато очень естественно. Лейтенанту никогда не нравились манерные напудренные фифы, давно разучившиеся чувствовать жизнь.
Они прошлись по нескольким палубам, заглянули в пару магазинчиков и приобрели замшевый пиджак для Рассохина и платье для Насти — в некоторых ресторанах на борту существовал определенный дресс-код, а брать вещи на прокат Илья не любил. Поначалу Рассохин еще держался настороже, поглядывая по сторонам, но их парой никто не интересовался, и постепенно он расслабился.
Кажется, сицилийцы, каким бы образом они не проследили их до морского вокзала, на борт не попали. Иначе, они бы уже проявили себя — у Валентино служили шустрые ребята. Значит, на следующие две недели о них можно забыть. Даже если лайнер будут встречать во Флориде — это случится потом, а сейчас же, как сказала Настя, только океан вокруг и они вдвоем… не считая, конечно, почти семи тысяч пассажиров и двух тысяч членов экипажа…
Интересно было бы узнать, каким образом сицилийцы вышли на след в Барселоне? Все же перехватили сигнал передатчика? Но Илья сомневался, что это по силам даже лучшим инженерам, а Валентино традиционно не любил технические новшества, предпочитая действовать по старинке. Мехваген они бросили еще в Жироне, и к лайнеру людей Валентино ничто не могло вывести. Однако вывело. Значит, сработал как раз пресловутый человеческий фактор — кто-то из многочисленных соглядатаев узнал их и сдал за плату. Нельзя исключать, что даже здесь на лайнере у Давиано были свои люди среди гостей или персонала.
Погуляв несколько часов, Рассохин предложил пообедать, и Настя с удовольствием приняла приглашение. Они сели за один из столиков на открытом воздухе под большим зонтом и попросили рыбное меню и бутылку белого вина, хотя Илья не отказался бы от хорошо прожаренного стейка и кружки пива. Но не спорить же с девушкой, которой захотелось попробовать на вкус дары океана.
Лайнеру предстояло проследовать морской трассой, обогнув Иберию с юга, пройти Гибралтарский пролив, а затем — прямым ходом через Атлантический океан до Майами. Остановок этот маршрут не предусматривал, что Рассохина только радовало, снижая вероятность новых неприятных встреч.
— Очень вкусно! — похвалила неизвестного повара Настя, попробовав нежное, таящее во рту филе. — Давай, Ил Наварро, налетай, не стесняйся!
Следующий час Рассохин отдавал должное превосходной кухне ресторана. Правильно приготовить рыбу — целое искусство, а местные специалисты явно знали в этом толк. Они заказали всего понемногу. Илье больше всего пришлись по вкусу жареные гребешки с белыми грибами и похлебка из кальмаров и креветок, Настя же налегла на салат из осьминога, картофеля и помидора-черри, а на второе попросила порцию тунца.
Пока обедали, они почти не разговаривали, лишь изредка перекидываясь короткими фразами, расхваливая очередное блюдо.
— Нет, я окончательно перехожу на рыбу, — Настя, насытившись, слегка откинулась на спинку стула и выпила глоток вина. — Никакое мясо не сравнится с этим вкусом. Согласен ли ты с этим, о мой рыцарь?
— Мужчина должен есть мясо, — улыбнулся Илья. — Так сложилось испокон веков. Мы, хоть и вышли из моря, но тут же наловили себе мамонтов на ужин. Может быть, для этого мы и покинули морские пределы, — задумчиво добавил он, глядя вдаль и вдыхая полной грудью соленый воздух.
— Ты хочешь сказать, — чуть прищурилась Настя, — что причина эволюции человека — это потребность древних мужчин в куске мяса?
— В большом куске, — уточнил Рассохин. — Смысл эволюции — это стремление лучше питаться. Жили мы когда-то в доисторических океанах, кушали водоросли и прочую гадость — надоело, выползли на сушу, адаптировались, отрастили себе руки-ноги, стали охотиться. Тогда впервые почувствовали себя настоящими людьми, но чего-то не хватало. Огонь! Как только еду начали жарить, прогресс поскакал вперед семимильными шагами. Ах, как кормили на приемах в Версале и Лувре, но это ерунда по сравнению с тем, какие пиры закатывали в былые времена русо-прусские купцы-миллионщики. Вот кто денег не жалел. Мы все по сравнению с ними — лишь жалкие любители.