Патруль времени (сборник)
Шрифт:
– Это непомерно великий дар, – возразил Фрейр. – Его скрытая мощь наполняет земное лоно. Он разгоняет врагов, бодает и топчет их, опустошает их поля. Скалы дрожат под его копытами.
– Можешь оставить его на суше и ездить на нем, как и прежде, – ответила Найэрда, – пока он мне не понадобится. Но бык будет моим, и в конце концов я призову его к себе навсегда.
Помолчав немного, она добавила:
– Каждую осень я буду покидать тебя и возвращаться в море. Но весной приходить опять. Так будет в этот раз и каждый грядущий год.
– Я надеялся на большее, – сказал Фрейр, – но думаю, что, если мы не объединимся, боги войны разгуляются еще пуще. Пусть будет по-твоему. Жду тебя, когда солнце повернет на север.
– Я приду к тебе по радуге, – клялась Найэрда.
Так было. И так есть.
1
Вид
Теперь эта почва принесла новый урожай: проросли зубы дракона и навалили варварские орды. Рослые светловолосые воины толпились вокруг принесенных из священных рощ – мест кровавых жертвоприношений – тотемов, шестов и носилок с черепами или вырезанными из дерева грубыми изображениями медведей, кабанов, зубров, лосей, оленей, рысей и волков. Закатный свет отражался от наконечников копий и щитов, от редких шлемов и от еще более редких кольчуг или панцирей, снятых с убитых легионеров. Большинство было без оружия – в куртках и узких штанах либо голые по пояс, может, с накинутыми на плечи мохнатыми звериными шкурами. Они ворчали, рычали, огрызались, горланили, вопили, топали, и звуки эти напоминали дальние, но приближающиеся раскаты грома.
Действительно дальние. Скользнув взглядом по теням, протянувшимся к варварам, Муний Луперк разглядел длинные волосы, стянутые в узел на затылке. Так заплетали их свебские [51] племена в центральной части Германии. Однако свебов было немного: должно быть, лишь небольшие отряды последовали сюда за дерзкими вождями, но это показывало, как далеко достиг призыв Цивилиса [52] .
Большинство заплетало свои гривы в косы, некоторые красили их в рыжий цвет или умащивали так, что они торчали на галльский манер, – видимо, батавы, каннинефаты, тунгры, фризы, бруктеры [53] . Остальные – местные и потому особо опасные – не столько своей численностью, сколько знанием тактики римлян. Ого, а вон конный отряд тенктеров [54] – вылитые кентавры: копья с вымпелами подняты, топоры приторочены к седлам. Конница восставших!
51
Свебы – собирательное название ряда племен в северо-восточной Германии.
52
Цивилис, Юлий, или Клавдий Цивилис, знатный батав, руководивший восстанием германских и кельтских племен против римлян в 69–70 годах.
53
Батавы, каннинефаты, тунгры, фризы, бруктеры и др. – племена, жившие в Европе на территории нынешних Нидерландов, Бельгии и др. стран.
54
Тенктеры – германское племя в нижнем течении Рейна.
– Жаркая сегодня будет ночь, – сказал Луперк.
– Откуда ты знаешь, господин? – Голос ординарца звучал не совсем твердо. Совсем еще мальчишка, взятый на это место второпях после гибели опытного Рутилия. Когда пять тысяч солдат (не считая тройного количества рабов и прочего населения лагерей) отступают с поля боя в ближайшее укрепление, хватаешь то, что подвернется под руку.
Луперк пожал плечами.
– Привыкнешь понимать, что у них на уме.
Были и более существенные признаки. Рядом с рекой, позади скопища мужчин на этой стороне, вился дымок походных котлов. Женщины и дети из ближайших районов собрались, чтобы вдохновлять своих мужчин на битву. Сейчас у них возобновились причитания по покойным. Луперк прислушивался. Они звучали все громче и отдавались далеко вокруг, похожие на визг пилы, с подспудным ритмом: ха-ба-да-ха-ба, ха-ба-да-да. В хор вступали новые голоса, и все больший хаос смерчем раскручивался над станом.
– Я не думаю, что Цивилис решится напасть сегодня, – произнес Алет. Луперк освободил ветерана-центуриона [55] от командования остатками его отряда и назначил в свой штаб советником. Алет показал на частокол, торчащий над земляным валом. – Две последние атаки довольно дорого ему обошлись.
Там валялись трупы: вздувшиеся, бесцветные, в мешанине вывалившихся кишок и запекшейся крови, разбитого оружия, обломков примитивных укрытий, под которыми варвары пытались штурмовать ворота. Местами трупы заполнили ров. Из раскрытых ртов вывалились языки, объедаемые муравьями и жуками. У многих вороны уже выклевали глаза. Несколько птиц все еще пировали, насыщаясь перед наступлением ночи. Носы уже притерпелись к запаху и морщились, только когда ветер нес его прямо в лицо, а в приближающейся ночной прохладе запах становился все слабее.
55
Центурион – начальник центурии (отряд в сто человек в древнеримском войске).
– У него достаточно подкреплений, – ответил Луперк.
– И все-таки, господин, он не дурак, не безрассудная голова, – настаивал центурион. – Он двадцать лет ходил с нами в походы, а то и больше. Я слышал, он отличился в Италии и удостоен был такого высокого звания, какое только возможно для наемника. Он должен знать, что у нас на исходе еда и другие припасы. Одолеть нас с помощью голода умнее, чем губить понапрасну воинов и осадные орудия.
– Верно, – согласился Луперк. – Я уверен, что именно так он и собирался поступить после неудачной попытки. Но он не может командовать этими дикарями, как римлянами, насколько тебе известно. – И сухо добавил: – Наши легионеры в последнее время тоже грешат непослушанием.
Он перевел взгляд в центр пространства, вокруг которого сосредоточились вражеские орды. Там, где люди отдыхали возле штандартов своих соединений, блестел в лучах заходящего солнца металл; лошади на привязи спокойно ели овес; только что сооруженная из сырого дерева, но достаточно прочная осадная башня стояла наготове. Там расположились Клавдий Цивилис, служивший ранее Риму, и предводители племен, его союзники, перенимающие опыт римского военачальника.
– Что-то снова взбудоражило германцев, – продолжал легат [56] . – Какая-то новость. Они воодушевлены, или раздражены, или… что-то другое. Хотел бы я знать, что именно. Но, повторяю, нас ждет горячее сражение. Надо готовиться.
56
Легат – здесь: помощник полководца или наместника провинции.
Он спустился с наблюдательной башни – словно погрузился в мир тишины и спокойствия. За десятилетия со времени основания Старый Лагерь разросся, стал чем-то вроде поселения, не во всем соответствующего суровому военному духу. Сейчас он был забит беженцами и остатками наемных сил. Но Луперк навел порядок: воинов разместили как полагается, гражданских приставили к полезной работе или по крайней мере убрали из-под ног.
В тенистых уголках царила тишина; на некоторое время он перестал воспринимать заунывную песнь варваров. Мысли его улетели далеко через годы и расстояния, через Альпы и через голубое южное море к заливу возле величественных гор, где уютно расположился город, а там дом, двор с розами, Юлия, дети… О, Публий, должно быть, здорово уже вымахал, Люперчилла стала юной госпожой; интересно, у Марка по-прежнему проблемы с чтением?… Письма приходят так редко и случайно. Как они, что делают именно в этот час там, в Помпеях?
«Оставь воспоминания. Займись неотложными делами».
И он начал обходить свое хозяйство, проверяя, планируя, отдавая распоряжения.
Опустилась ночь. Вспыхнули огромные костры вокруг крепости. Там за праздничной едой и питьем сидели осаждающие. Они осушали нескончаемые амфоры с вином и затягивали свои хриплые военные песни. В отдалении по-звериному выли женщины.
Один за другим, отряд за отрядом германцы вскакивали, хватали оружие и бросались на стены. В темноте их копья, стрелы, метательные топоры рассекали только воздух. Римляне же могли хорошо разглядеть безумцев на фоне их собственных костров. Дротики, пращи, катапульты выбивали из их рядов в первую очередь самых храбрых и самых отчаянных.