Патруль времени (сборник)
Шрифт:
Брат Эстебан вскочил на ноги и выкрикнул несколько слов. Не испанских.
В это кратчайшее из мгновений от Кастелара не укрылась растерянность, отразившаяся на лицах незнакомцев. Даже если это колдуны, даже если черти из ада, они не всемогущи, им не тягаться с Господом и Его святыми. Шпага конкистадора вылетела из ножен.
– Святой Яго с нами – рази, Испания! – прокричал он старинный боевой клич своего народа, помогавший когда-то изгонять мавров в Африку.
Может быть, караул за стенами хранилища услышит этот призыв, и тогда…
Передний наездник вскинул трубку, она сверкнула, и конкистадор провалился в небытие.
15 апреля 1610
Мачу-Пикчу!
Стивен Тамберли это понял, едва очнулся. Но тут же возникло сомнение: «Нет… Не совсем… Я знаю этот город не таким. Что за век?»
Он встал. Судя по ясности сознания и чувств, его вырубил выстрел электронного парализатора. Модель двадцать четвертого века, а то и более поздняя. Ничего удивительного. Куда больше его поразило появление этих двоих на машине, которая могла быть построена через тысячу лет после его рождения и никак не раньше.
Кругом вздымались знакомые островерхие горы: окутанные облаками, почти сплошь покрытые тропической зеленью и далеко-далеко, на огромной высоте, увенчанные снегом. Над головой парил кондор, ущелье Урубамба было затоплено золотисто-голубым сиянием утра. Однако внизу не заметно ни железнодорожных путей, ни станции. Единственная дорога, которую он видит, проходит здесь, и она построена инками.
Платформа, на которой он стоял, была соединена нисходящим мостиком с возвышающейся над рвом стеной. Внизу на многие акры раскинулся город: сухая кладка каменных зданий, лестницы, террасы, площади. Постройки лепятся друг к другу и цепляются за скалы; они массивны, как сами горы. И если вершины как будто сошли с полотен китайских художников, то все рукотворное наводит на мысли о средневековой южной Франции. Но это лишь поверхностное сходство: тут все чуждо европейской культуре, наделено собственной уникальной душой.
Кроме стука крови в висках, Тамберли слышал только шелест прохладного ветра. Он оглядел крепость: ни единого признака жизни. С отчаянием Тамберли осознал, что она обезлюдела совсем недавно. Повсюду растут трава и кусты, но ни они, ни стихии еще не взялись за свое разрушительное дело. Джунгли не успели ничего толком укрыть, ведь еще очень нескоро наступит тысяча девятьсот одиннадцатый год, когда Хайрам Бингем обнаружит индейский город. Вот эти постройки Тамберли прежде видел лишь в облике руин, а вот эти к той поре исчезли без следа. Кое-что осталось от деревянных и тростниковых крыш. А еще…
А еще Тамберли все-таки был не один. Рядом, скорчившись, сидел Луис Кастелар. Он уже оправился от потрясения; из горла рвался свирепый рык. Кругом в напряженных позах стояли мужчины и женщины. У края платформы Тамберли заметил темпороллер.
В следующую секунду он обратил внимание, что его держат под прицелом, и оглядел людей. Странный фенотип, ничего общего с известными ему расами. Из-за этого люди казались похожими как две капли воды: будто резцом искусника выточенные черты, высокие скулы, узкие носы, большие глаза. Алебастровая кожа резко контрастирует с волосами цвета воронова крыла; радужки глаз тоже светлы. И никаких признаков растительности на лицах мужчин. Высокие, стройные, гибкие люди. Одежда и на мужчинах, и на женщинах облегающая, из одного предмета, без видимых швов и застежек. На ногах полусапожки из какого-то черного лоснящегося материала. Серебряное шитье – главным образом узоры в восточном стиле. Кое на ком, помимо основного костюма, яркий плащ – красный, оранжевый или желтый. На широких поясах карманы и кобуры. Волосы длинные, до плеч, прихваченные или простой головной повязкой, или орнаментальной лентой, или диадемой с блистающими каменьями.
Людей было около тридцати. Все они выглядели молодо. Что-то подсказывало Тамберли: у них за плечами немало прожитых лет. Наверное, они просто не стареют. В осанке – достоинство пополам с настороженностью, в движениях почти кошачья уверенность.
Кастелар озирался. У него отобрали и шпагу, и кинжал. Шпага блеснула в руках незнакомца; конкистадор напрягся, словно решил напасть.
Тамберли схватил его за руку.
– Успокойтесь, дон Луис! – сказал он. – Это бесполезно. Хоть всех святых призовите на помощь, но только не наделайте глупостей.
Испанец что-то проворчал и подчинился. Тамберли держал его и чувствовал, как под тканью одежды и человеческой кожей кипит гнев. Кто-то из окружающих произнес несколько слов – удивительный язык, не то мурлычущий, не то чирикающий. Другой сделал жест, словно просил товарища умолкнуть, и двинулся вперед с необычной грацией – как будто не шагал, а плыл. По всей очевидности, он был тут главный. Лицо с орлиными чертами, зеленые глаза, тронутые улыбкой полные губы…
– Здравствуйте, – сказал он. – Мы не ждали этой встречи.
Он без запинки говорил на темпоральном, общем языке Патруля Времени и большинства гражданских хронопутешественников. И его машина мало отличалась от транспортных средств Патруля. Но Тамберли был совершенно уверен, что перед ним нарушитель закона. А значит, враг.
С дрожью наполнив легкие воздухом, Тамберли пробормотал:
– Это который… год?
Заговорив на незнакомом для Кастелара языке, краем глаза «фрай Танаквил» уловил реакцию испанца: изумление, растерянность, злость.
– По григорианскому календарю – полагаю, он для вас привычен – пятнадцатое апреля тысяча шестьсот десятого года, – ответил незнакомец. – Как мне кажется, вы узнали эту местность, чего нельзя сказать о вашем спутнике.
«Он и не мог узнать», – подумал Тамберли.
Этот город, которому индейцы позднее дали имя Мачу-Пикчу, был построен великим инкой Пачакутеком и предназначен для отправления обрядов культа солнечных дев. Свое значение он утратил, когда центром сопротивления испанскому завоеванию стал Вилькабамба. В Вилькабамбе испанцам удалось умертвить Тупака Амару, последнего великого инку, – и с тех пор титул не использовался до двадцать второго столетия, до Андского Возрождения. Вот почему конкистадоры так и не нашли Мачу-Пикчу; безлюдный, забытый всеми, кроме горстки бедных земледельцев, он оставался неизвестным для белого человека вплоть до тысяча девятьсот одиннадцатого года.
В сознание Тамберли с трудом проникли слова незнакомца:
– Так же я уверен, что вы агент Патруля Времени.
– А вы-то кто? – выдавил из себя Тамберли.
– Предлагаю подобные вопросы обсудить в более подходящей обстановке, – ответил собеседник. – Это место служит только для возвращения наших разведчиков.
Это показалось странным. В пределах своего радиуса действия, то есть орбиты Земли, темпороллер способен появиться в любой момент времени с точностью до секунд и в любой точке пространства, до сантиметров. Хоть в эпоху динозавров отсюда перенесется, хоть в век данеллиан – последнее, впрочем, запрещено.