Патруль
Шрифт:
– Представляю, как тяжело и опасно детям жить в том мрачном мире...
– И да, и нет... – улыбнулась я. – Конечно, большинство детей там предоставлены сами себе, и существуют по правилу «выживает сильнейший». Принято считать, что детишки сами должны понять, в чем их призвание, к чему их влечет – впоследствии их э-э-э... скажем так – пристроят к делу как раз исходя из того, что у них лучше получается.
– Воровство, грабежи, разбой, чеканка фальшивых монет, подделка документов...
– И это тоже... – не стала отпираться я. – В то же самое время дети – они считаются как бы собственностью Тупика, частью его будущего, и потому дети там как бы находятся под незримой охраной, и тот взрослый, кто их тронет, получит немало неприятностей на свою шею. Во всяком случае, я никогда не боялась даже ночью ходить в одиночестве по тамошним улицам и закоулкам. Разумеется, за пределами Тупика эти законы уже не действовали.
– Но твои брат и сестра...
– Тут все просто: совсем маленькую сестренку из монастырской больницы забрала добрая горожанка, и это нормально, против подобного никто возражать не станет, потому как такой маленький и слабый трехлетний ребенок вряд ли сумеет выжить в тяжелых условиях Тупика. А вот насчет моего брата все не так просто: ему было восемь лет, то есть по тамошним меркам он считается уже достаточно взрослым парнем. Когда же в Тупике узнали, что иноземные моряки утащили его на свой корабль, то в порт отправили нескольких человек, чтоб потолковать, как говорится, по понятиям. Говорю же: дети – собственность Тупика, и если некто вздумал наложить на кого-то из них свою лапу, то все должно быть по правилам: или платите, или отдавайте мальчишку назад! К несчастью, когда те парни пришли в порт, то оказалось, то нужный им корабль уже ушел. Тогда по этому поводу лишь подосадовали, а всерьез никто не расстроился – мол, ничего страшного, когда этот корабль вновь придет в порт, тогда этот вопрос и решим!.. К несчастью, больше это суденышко так никто и не увидел, в столицу оно больше и не пришло... Что касается меня, то я не знаю, на каких условиях нас четверых забрали в Школу Элинея...
– Так ты всего один раз посетила Тупик?
– Хватило и этого. Я же тебе говорила, что большей частью там живут все те, кому не повезло в жизни, или же те, кто не всегда в ладах с законом. По-сути, Тупик можно назвать миром обездоленных. Если кто-то умудряется вырваться из этого места – его счастье, но с того самого времени в Тупике он становится чужаком со всеми вытекающими отсюда последствиями. Лично я в свое единственное посещение почувствовала это настолько ясно, что более посещать это место у меня уже не было ни малейшего желания. Тогда я поняла, что отныне мой дом – это Школа Элинея.
– Я слышал, что элинейцы отдают Школе часть тех денег, что зарабатывают? Надеюсь, это тактичный вопрос?
– Наверное, всем известно, что половину от каждого своего заработка каждый из нас перечисляет Школе Элинея, и с подобным никто не спорит... – согласилась я. – Это что-то вроде нашей оплаты за обучение мастерству, и тут уже не имеет значения, есть у тебя перстень или нет. Как правило, элинейцы стараются твердо придерживаться этого правила – отправлять в Школу часть заработанного, хотя за честность каждого ручаться нельзя. Тут все зависит от порядочности каждого из нас... А тебя кто магии учил?
– Тебе ведь тоже обо мне рассказали, так?
– Да какое там все! Отец Наумий пробурчал всего лишь пару предложений, и сказано было всего лишь то, что у твоей семьи были какие-то шероховатости с окружающими.
– Ну, это ты уж очень дипломатично высказалась... – Себастьян чуть нахмурился. – Хотя, по-большому счету, тут нет ничего страшного – обычные склоки среди аристократии. Видишь ли, мой отец, герцог Ресвит...
– Ого, виконт, какое у вас высокое происхождение!.. – я была по-настоящему удивлена. – Мне и в голову не приходило, что я общаюсь с родственником короля!
Теперь мне понятно, отчего отец Наумий лишний раз не одергивает Себастьяна. Насколько я знаю, герцоги Ресвит находятся в близком родстве с нашим королем, так что тут поневоле начнешь проявлять должное почтение и кое на что закрывать глаза, а не то как бы самому не оказаться в положении допрашиваемого. Только вот каким таким непонятным образом сын герцога служит в Патруле – это еще тот вопрос!
– Тоже мне, родня... – пробурчал Себастьян. Хм, похоже, теплыми семейными узами тут и не пахнет, хотя говорить подобное о королевской семье несколько крамольно. – Скажи, ты хорошо разбираешься в дворянских семьях и связях между ними?
– Виконт, да вы, никак, шутить изволите? Никогда этим делом особо не увлекалась.
Про себя же подумала – а ведь я немного привираю. Когда Николс предложил мне выйти за него замуж и подарил кольцо – вот тогда, каюсь, было дело, я стала интересоваться титулами, родовитыми семействами, историями их родов... Сейчас стыдно вспоминать о собственной глупости и наивности!
– Тогда ты, очевидно, не знаешь, что до встречи с моей матерью герцог был уже дважды женат. Его первая жена скончалась от родовой лихорадки, а вторую разбил паралич после крайне неудачного падения с лестницы. Бедная женщина до своей смерти почти пять лет была совершенно неподвижна, и потому (чего уж там скрывать) она возненавидела всех, кто был здоров и полон жизни, а ее и без того непростой характер стал совершенно невыносимым. Несмотря на то, что герцог всеми силами старался обеспечить прикованной к постели жене наиболее комфортное существование, та считала, что все ее ненавидят и желают смерти – к сожалению, частенько трудно требовать логики от больного человека. Называя вещи своими словами, надо сказать, что она превратила жизнь окружающих ее людей в невыносимое существование. Не буду впадать в ненужные подробности, скажу лишь, что после ее смерти все невольно вздохнули с облегчением. Что касается герцога, то он через недолгое время отправился на богомолье – хотелось помолиться и попросить Светлые Небеса, чтоб исстрадавшаяся душа его жены покоилась с миром.
– Крайне благородное решение.
– Герцог тоже поначалу так считал, и потому решить объехать не один монастырь, а несколько. Подозреваю, что в голове у моего будущего папеньки вместе с благочестивыми мыслями были и весьма фривольные – ну, в какой-то мере его можно понять, человек почувствовал воздух свободы, а потому взял с собой нескольких друзей...
– Они что, тоже собирались молиться за исстрадавшуюся душу герцогини? Хм... Извини, но что-то заставляет меня усомниться в их возвышенных помыслах.
– Согласен, но что было – то было. Так вот, к тому времени, как герцог осчастливил своим присутствием монастырь Святой Тарии, они с друзьями уже успели побывать в двух святых местах...
– Погоди! Если мне не изменяет память, то монастырь Святой Тарии...
– Правильно, это женский монастырь... – согласился Себастьян.
– Так какого же... герцога туда понесло?! Вернее, всю эту скорбящую компанию аристократов, ищущих приключений на свою пятую точку...
– Не стоит изначально думать о плохом – просто настоятельницей монастыря Святой Тарии была дальняя родственница герцога, вот потому он и решил к ней заглянуть, так сказать, по-семейному. К тому же приезжие обычно располагаются не в самом монастыре, а в домике для гостей.
– Я, конечно, не хотела бы намекать ни на что дурное, и не считай меня ханжой, но когда в женский монастырь заявляется компания э-э-э... безутешных мужчин, будто бы с благими целями и благочестивыми мыслями, то добром подобное посещение не кончится.
– Тут ты права. Посещение этого благонравного места завершилось тем, что герцог, то есть мой папенька, встретил там мою маменьку, хотя правильней будет сказать, что это маменька приглядела моего папеньку.
– Постой! Уж не хочешь ли ты сказать...