Пауки
Шрифт:
— А что малина?
— Ночлежка. На иврите «малон» — «гостиница»… «Мэлин» — «ночует»… Ну, мы тоже подарили израильтянам! «Шанс» у них «сихуй». «Чек дахуй» — отсроченный чек. «Мудак» — «взволнованный».
Я предоставил ему возможность выговориться.
—Я каждый раз нарочно спрашиваю у своего рава: «Ата (то есть „ты“) — мудак?» Он кивает: «Кен, кен». «Да, да, мудак»…
Мы посмеялись.
Венгеру надо было возвращаться. Его ждал сын, вечерами они обычно играли в шахматы.
—У тебя есть кто-нибудь,
У меня не было возможности подготовить вопрос — он прозвучал жестко. Венгер от неожиданности поперхнулся:
— Твою?
— Это материал…
Он в темноте повернул голову:
—А чью?
—Смывы с предметов…
Больше он ни о чем не спросил:
—В пункте переливания крови есть лаборантка-землячка…
Записка на куске картона под дверью свидетельствовала о весьма важном для меня обстоятельстве:
«Они не требуют вернуть удостоверение личности Шабтая Коэна, и следовательно, водитель автобуса не из их команды!»
Это давало мне свободу маневра.
Разгадка происшедшего была достаточно трудной и требовала высокой степени умственного напряжения. Между тем, даже учась в школе, как вспоминала моя мать, я долгое время не был в состоянии справиться с простеньким тестом Стэнфорда-Бине для дошкольников:
«У Била Джонса такие большие ступни, что он вынужден надевать штаны через голову…»
Я пытался понять причину, по которой удостоверение личности шофера экскурсионного автобуса оказалось у убитого.
Можно было без конца начинать все сначала и ни к чему не прийти…
Внезапно я почувствовал, как разгадка, над которой я только что безуспешно ломал голову, пришла, как со мной обычно бывает, сама собой…
Без умозаключений, без доказательств.
«Убитый… Это же — второй участник того ночного события! Тот, кто был с Шабтаем Коэном… Водитель серой „Ауди-100“ с перекрестка Цомет Пат!»
Я поднялся совсем рано. Подошел к окну. Воздух был совершенно прозрачен. Белые, иерусалимского камня, виллы, взбиравшиеся на гору Байт ва-Ган, были видны до мельчайших деталей. На вилле за ночь не произошло никаких перемен.
Я спустился вниз, прежде чем кто-либо достал меня ранним своим звонком. По галерее направился к остановке. Зловещие следы в техническом отсеке рядом с подъездом не сочетались с буйством красок Святой Земли.
Ярко-красные и белые розы поблескивали капельками росы. Пальмы напротив места, где произошло убийство, словно прикрылись остролистными веерами.
Несмотря на вчерашнее послание, подброшенное под дверь, мне достало куража.
Я поддал подвернувшуюся пустую банку колы:
«Нет, нет, чуваки! Или как вас там?! Вы не на того напали! Если у вас все же есть желание дознаться, что у меня внутри, предупреждаю: я против! Так просто меня вам не взять!»
Хозяйка
— Погуляйте, пожалуйста, минут сорок. Извините. Сейчас должны подвезти материал…
«Где сорок минут, там и час…»
Я двинулся улочками, входившими в пешеходную зону.
Несмотря на ранний час, тут уже было многолюдно. У многочисленных магазинчиков — ювелирных, готовой одежды, цветочных, сувениров — сгружали товар.
Тяжелый жар опускался на город.
На площади Кикар Цион с десяток людей загородили тротуар, образовав полукруг. Проходившие замедляли ход, заглядывали поверх голов.
У нас, в России, так окружали карточных мошенников.
Это они и были. К а т а л ы. Шулера.
В центровом — худощавом, с серым замкнутым лицом, в шортах — за версту чувствовался уголовник. Он меланхолично показывал толпе три карты — две десятки и короля, а затем, почти не мешая, вверх рубашкой бросал перед собой на тротуар.
Каждый мог проверить удачу.
Играющую публику изображал смуглый, с ленцой красавец, похожий на цыгана.
Бригада была небольшая.
Зрелище карточного мошенничества в Израиле было не из частых. Несколько зрителей, в том числе религиозных служителей в кипах и традиционных сюртуках, вели себя как расшалившиеся юнцы.
Громко подсказывали:
— Король там, средний!
Цыган лениво бросал пятидесятки. Выигрывал.
Центровой бесстрастно жевал, не поднимая глаз. Он был начеку. Охота шла на одного.
Я легко вычислил жертву.
Молодой парень следил как бы незаинтересованно, стоя в отдалении. У его ног стояли пакеты с покупками. Он шел с рынка.
Только раз центровой среагировал молниеносно, на миг прекратив жевать, когда парень резко выдвинулся вперед, показал на лежащую в середине карту и второй рукой достал деньги.
Двести шекелей.
Центровой вроде ничего не успел сделать…
Перевернул карту.
Короля на месте уже не было.
Парень бросил деньги, сразу исчез. Центровой и глазом не моргнул. Продолжил игру с цыганом…
Проиграл, выиграл.
Мне было интересно, кто у них на а т а с е.
Вскоре я увидел. Среднего роста в бело-желтой рубахе с широкими горизонтальными полосами. Он стоял на краю тротуара, внимательно вглядывался в глубь улицы.
«Любопытно, откуда бригада…»
В России на железных дорогах славились донецкие и ростовские каталы. Среди москвичей сто очков вперед другим давали ореховозуевцы…
Мне подумалось, что это были харьковчане. Позже я увидел всех троих на углу, у банка «Леуми», они садились в автобус.