Паутина грез

Эндрюс Вирджиния

— Не переживай. Ничего страшного. Он просто… он пытается вести себя как настоящий отец, — пояснила я. — Он думает, это необходимо.

Джошуа кивнул. Видно было, что сцена в хижине произвела на него сильное впечатление. Лабиринт мы скоро миновали. В дом вошли с бокового входа и тихо сели в темном кинозале. В последнем ряду вовсю целовались Уильям и Джен. Услышав нас, они оторвались друг от друга, и Уильям лукаво спросил Джошуа:

— Как провел время, Ромео?

Тот ничего не ответил. Он тихо и неподвижно сидел до самого конца фильма.

Вскоре после кино гости начали расходиться. Я провожала друзей у парадного крыльца, благодарила всех за подарки, за визит — как и полагается по правилам хорошего тона. До самой последней минуты со мной были Джошуа, Дженнифер и Уильям.

— Надеюсь, у тебя с отчимом все обойдется? — шепотом сказал Джошуа.

— Не беспокойся. Разберемся. Я перезвоню тебе позже, — пообещала я.

Мы с Джен обнялись на прощание, и они уехали. Фартинггейлский особняк сразу стал пустынным, гулко-молчаливым, хотя по его залам и коридорам сновали слуги: после домашнего торжества забот у них прибавилось. Гувернантка увела Троя спать, со вздохами поднялась к себе мать, заявив, что после такого «нашествия» ей понадобится недельный отдых. А Тони, похоже, так и не вернулся из хижины. Что же он там делает, терялась я в догадках и вдруг вспомнила о холсте, укрепленном на мольберте. Почему он до сих пор занят этим портретом? Может, собирается делать еще одну куклу?

— Прошу прощения, мисс, — услышала я голос Куртиса, — но около часа назад посыльный доставил для вас вот этот пакет.

Он вручил мне яркий сверток. Это был подарок на день рождения от папы. И Милдред.

— Спасибо, Куртис, — поблагодарила я. Открыть пакет решила у себя в комнате. Поднявшись в свои апартаменты, села на диван и не спеша развернула бумагу. Шкатулочка! Я подняла крышку. Зазвучала знакомая мелодия — «Щелкунчик». Под музыку грациозно поворачивалась маленькая фарфоровая, вручную расписанная балеринка. Была в пакете и открытка от папы: «Дорогая девочка, мы с Милдред наконец нашли красивую вещицу для принцессы по имени Ли. С днем рождения!»

Я сидела, смотрела на кружащуюся танцовщицу и вспоминала другие подарки, другие свои дни рождения… особенно прошлогодний, когда от папы я получила вот этот дневник. Как же я была счастлива тогда! Какой безмятежной была моя жизнь! Год назад мне и в голову не приходило, что близятся тяжкие переживания, потери, разочарования. Не думала я, что придется пролить потоки слез, но жизнь была безжалостна ко мне. Мои раздумья прервал Тони, неожиданно появившийся на пороге. Было ощущение, что он уже давно там стоит и незаметно наблюдает за мной.

— Что это? — поинтересовался он.

— Подарок от отца, — глядя ему в глаза, ответила я. Меня встревожил вид отчима. Он не был похож на себя. Обычно аккуратно причесанные волосы разлетелись непокорными прядями. Лицо пылало, пиджак был измят и расстегнут, галстук приспущен. Казалось, он бегом бежал сюда из хижины.

— Красивая вещица. Издалека привезли? — спросил Тони, подходя ближе.

— Думаю, да, — кивнула я.

Он взял сувенир, повертел в руках.

— Да. Сделано в Голландии. В Европе я много таких видел. — Он вернул мне игрушку. — Твоя мама закатила настоящий пир, а? — усмехнулся он. Я видела, что он хочет держаться непринужденно, вести дружеский разговор, но не могла пойти ему навстречу, потому что не хотела прощать ему бестактность, даже грубость, которую он проявил по отношению к Джошуа. Да и ко мне тоже.

— Да, ты прав, — коротко сказала я, убрала балеринку в шкатулочку и встала. — Спокойной ночи. Пойду поищу в спальне место для этой красавицы, — пояснила я, надеясь, что Тони уйдет. Но он последовал за мной.

— Ли, прости меня, пожалуйста… я напугал тебя нынче в хижине, но, увидев, что вы вдвоем пошли в лабиринт, я был искренне удивлен и решил узнать, почему вы решили покинуть гостей.

— Я хотела показать Джошуа окрестности, — не поворачиваясь к Тони, пробормотала я.

— Вполне естественное желание, только надо было дождаться остальных и показать всем тот же лабиринт и…

— Другимгостям я не хотела показывать хижину и парк, — с нажимом произнесла я, больше не пряча взгляд.

— Ли, я сознаю, что ты мне не родная дочь и я тебе не родной отец, — сказал Энтони, почти вплотную подходя ко мне. — Но ты юная, очень привлекательная девушка, вступившая в пору цветения. До недавнего времени тебе не приходилось опасаться неприятностей со стороны мужчин, но теперь, когда красота твоя очевидна, ты запросто можешь стать жертвой посягательств какого-нибудь опытного ловеласа. Поверь, мужчины бывают коварны.

— К Джошуа это не относится! — выкрикнула я.

— Возможно. Но терять голову не стоит ни при каких обстоятельствах. Меня тяготит сознание того, что ты… в общем, я считаю своим долгом дать тебе некоторые советы. Ну и как я уже говорил тебе в хижине, Джиллиан не стоит знать об этом. Пусть у нас с тобой будет секрет.

Он был так близко, что руки его, казалось, сами легли мне на плечи.

— Тони! — Я поморщилась.

Но он не разжал пальцев, только поедал меня глазами и все твердил:

— Между нами непременно должны быть особые отношения… они уже зародились… в наших силах сохранить их, углубить… Вообще-то и Джиллиан выражала желание, чтобы я помог тебе… повзрослеть. Ей тяжко в одиночку нести ответственность за юную красавицу дочь. И я понимаю ее. И нисколько не возражаю. Напротив. Я сознаю, что ты слишком дорога всем нам, чтобы пренебрегать заботой о тебе… Потому позволь мне стать твоим покровителем, твоим защитником, твоим учителем… пожалуйста, Ли!

— Очень признательна тебе, Тони. Большое спасибо, — сказала я, изнемогая от желания прекратить этот разговор. В эти минуты общество отчима было почти невыносимым. Уж больно неистово горели его глаза, уж слишком жадны были руки, шарившие по моим плечам.

— Пойми, я ведь знаю, что происходит с мужчиной, особенно с молодым, когда он целует такое прелестное создание, когда вот так кладет тебе на плечи руки… — промолвил Тони, проводя ладонями по моим рукам, плечам, спине. Потом улыбнулся. — Ты даже не представляешь, что обладаешь властью, против которой мужчине не устоять.