Паутина Шарлотты
Шрифт:
Закерман, Арабл и Лэрви подхватили поросёнка и стали заталкивать его головой вперёд. Уилбур брыкался и ни за что не хотел идти в клеть, и чем сильнее нажимали люди, тем отчаяннее упирался он. Эвери спрыгнул с машины и тоже стал толкать, а Уилбур артачился, не давался и рычал.
— С поросёнком полный порядок! — весело сказал Закерман и упёрся коленом в Уилбура. — А ну, ребята! Раз-два двинули!
Последним усилием они затолкнули поросёнка в клеть. Гуси гоготали до упаду.
Лэрви прибил наискосок доску в торце, чтобы Уилбур не смог выйти назад. Тогда,
— Все на машину! — крикнул мистер Арабл и включил мотор. Дамы уселись в кабину рядом с ним, а Закерман, Ферн и Эвери забрались в кузов и вцепились в борта. Грузовик поехал. Гуси загоготали на прощание, а дети отвечали им.
Все двинулись на ярмарку.
Глава XVII
ДЯДЯ
Подъезжая к ярмарке, ещё издалека они услышали музыку и увидели огромное колесо, вращающееся будто под самым небом. До них донёсся запах пыли на беговой дорожке, орошённой поливальными машинами, и запах жарящихся гамбургеров. Повсюду в воздухе плавали воздушные шары, из загонов блеяли овцы, а громовой голос объявлял по радио: "Прошу внимания! Владельца «Понтиака» номер Н-2439 просим убрать машину с площадки пожарной станции."
— Дай мне немого денег! — попросила Ферн.
— И мне! — потребовал Эвери.
— Я могу выиграть куклу в рулетку, если она остановится возле загаданного номера, — сказала Ферн.
— А я буду управлять реактивным самолётом и собью им другой!
— Купи мне шар! — попросила Ферн.
— Папа, купи мне леденец на палочке, бутерброд с сыром и малиновой воды, — просил Эвери.
— Сидите тихо, пока мы не сгрузим поросёнка, — велела мама.
— Пусть дети сами гуляют, — предложил папа. — Ярмарка бывает лишь раз в году.
Папа дал Ферн две монетки по двадцать пять центов и две монетки по десять центов, а Эвери — пять монет по десять центов и четыре пятка.
— А теперь бегите, — велел он. — И помните, что этих денег вам должно хватить на весь день. Не растратьте всё в первую минуту, а в полдень возвращайтесь к машине, чтобы мы пообедали вместе. И не ешьте всякой ерунды, чтобы у вас животы не разболелись.
— Если пойдёте на качели, — предупредила мама, — покрепче держитесь.
Держитесь очень крепко. Вы меня поняли?
— И не потеряйтесь!
— И не запачкайтесь!
— И не перегрейтесь.
— И смотрите, чтобы вас не обокрали.
— И не перебегайте дорожку на ипподроме, когда по ней скачут лошади.
Дети схватились за руки и, приплясывая, помчались к карусели, к чудесной музыке, чудесным приключениям и чудесным удовольствиям по чудесной дороге, на которой нет родителей, нет указок и подсказок, где они будут счастливы и свободны, и будут делать всё, что заблагорассудится. Миссис Арабл тихо стояла и смотрела на них, а потом вздохнула и поднесла платок к глазам.
— Думаешь, так и должно быть? — спросила она мужа.
— Дети должны взрослеть, — ответил мистер Арабл, — и, я думаю, ярмарка для этого самое лучшее место.
Когда Уилбура выгружали из клети и помещали в новый загончик, собралась целая толпа. Всех привлекла надпись: "ЗНАМЕНИТЫЙ ПОРОСЁНОК ЗАКЕРМАНА". Уилбур смотрел на них и старался выглядеть ещё красивее. Новый дом ему нравился: загончик зарос травой, а от солнца его защищал навес.
Шарлотта, уловив удобный момент, вылезла из клети и взобралась по столбу под крышу. Никто её не заметил.
Темплтон, которому не хотелось показываться среди бела дня, пережидал под соломой на полу клети. Закерман налил немного снятого молока в лоханку Уилбура и набросал вилами чистой соломы в загончик. Потом хозяева пошли смотреть породистых коров и всё, что было на ярмарке. Закермана особенно тянуло к тракторам, а его жену — к морозильникам. Лэрви бродил сам по себе, надеясь встретить приятелей и поразвлечься.
Как только люди разошлись, Шарлотта обратилась к Уилбуру:
— Хорошо, что ты не видишь того, что вижу я.
— А что ты видишь?
— В соседнем загоне лежит громадный кабан. Мне кажется, он гораздо крупнее тебя.
— Может быть, он старше меня, а я ещё буду расти? — предположил Уилбур, и глаза его увлажнились слезами.
— Я загляну туда и посмотрю поближе, — сказала Шарлотта. Она перебралась по балке к соседнему загону, спустилась на нитке и повисла прямо над огромным кабаньим рылом.
— Как тебя зовут? — спросила она вежливо.
Кабан посмотрел на неё.
— А у меня нет имени, — хрюкнул он густым громким басом. — Зови меня просто Дядя.
— Хорошо, Дядя, — ответила Шарлотта. — Когда ты родился? Ты — весенний поросёнок?
— Конечно, я весенний поросёнок, — рыкнул Дядя. — А ты вообразила, что я — весенний цыплёнок? Хо, хо — ошиблась, сестрица!
— Честно говоря, слыхала я шутки и поумнее, — ответила Шарлотта. — Приятно было познакомиться, а теперь мне пора.
Она медленно поднялась и вернулась в загончик Уилбура.
— Сосед говорит, что он — весенний поросёнок, — доложила Шарлотта, — так, наверно, и есть. Одно ясно — он противный: ведёт себя нахально, рычит и сыплет глупыми шутками. А, кроме того, он совсем не такой чистый, как ты, и очень неприятный. У нас был короткий разговор, и я его сразу невзлюбила. Только знай, выиграть у него будет совсем не просто: такой он большой и тяжёлый. Но я тебе помогу — мы своего добьемся.
— Когда ты собираешься выткать паутину? — спросил Уилбур.
— Сегодня ближе к вечеру, если не слишком устану. Любой пустяк страшно утомляет меня в эти дни, и нет у меня тех сил, что прежде. Что делать, годы берут свое…
Уилбур посмотрел на свою подругу: она выглядела распухшей и беспокойной.
— Как мне жаль, что ты плохо чувствуешь себя, Шарлотта, — сказал он. — Ты, наверно, почувствуешь себя лучше, если сплетёшь паутину и поймаешь пару мух.
— Может быть, — устало согласилась Шарлотта. — Я чувствую себя, как умирающий день.