Паутина Шарлотты
Шрифт:
— Какое дело? — спросил Уилбур.
— Мне нужно отложить яйца. Мне пора сшить мешок и наполнить его яйцами.
— Я не знал, что ты откладываешь яйца! — изумленно воскликнул Уилбур.
— Да, я и яйца откладываю, я универсальная, — подтвердила паучиха.
— Что значит "универсальная"? — спросил Уилбур. — Ты полна яиц?
— Нет, быть универсальным, значит легко переходить от одного дела к другому.
Это значит, что я умею не только прясть паутину и ставить ловушки для мошек.
— Почему бы тебе не съездить на ярмарку и не отложить яйца там? Вот было бы здорово! — упрашивал Уилбур.
Шарлотта
— Не смогу, — ответила она. — Ты ведь и понятия не имеешь, Уилбур, о том, как откладывают яйца. Я не могу совместить свои семейные обязанности с делами ярмарки. Когда я буду готова отложить яйца, я должна буду их отложить, несмотря на ярмарку. Но ты об этом не беспокойся, а то похудеешь. Давай решим так: я поеду на ярмарку, если только смогу.
— Хорошо, — согласился Уилбур. — Я знаю, что ты не бросишь меня, когда ты мне больше всего нужна.
Весь тот день Уилбур оставался в загончике, отдыхая на соломе. Шарлотта тоже отдыхала и закусывала кузнечиком. Она знала, что скоро уже ничем не сможет помочь Уилбуру, потому что через несколько дней ей предстояло забросить все дела и заняться прелестным мешочком для своих яиц.
Глава XVI
ЕДЕМ НА ЯРМАРКУ
Вечером накануне ярмарки все легли спать пораньше. Ферн и Эвери были в постели уже в восемь. Эвери приснилось, что колесо обозрения застряло, когда он сидел в тележке на самом верху, а Ферн — что у неё закружилась голова на качелях.
Лэрви пошёл спать в полдевятого. Во сне он метал бейсбольные мячи в плюшевого кота и выиграл настоящее одеяло «Навахо».
А Закерманы пошли спать в девять: хозяйке приснился роскошный морозильник, а самому Закерману — Уилбур. Будто вырос Уилбур до ста шестнадцати футов в длину и девяноста двух футов в высоту, будто получил он все призы на ярмарке, весь украшен лентами, и даже к хвосту его привязали голубую ленточку.
В подвале хлева все, кроме Шарлотты, тоже улеглись рано, потому что завтра — ярмарка, и всем хотелось проснуться пораньше, чтобы проводить Уилбура в путь, на котором ему предстояли захватывающие приключения.
Все встали с первыми лучами солнца. День был жарким. Ферн притащила ведро тёплой воды к себе в комнату и выкупалась с губкой. Она знала, что на ярмарке будут мальчишки, и поэтому надела своё самое нарядное платье. Миссис Арабл вымыла Эвери шею и голову, разделила волосы пробором и крепко пригладила их щёткой, так что все они прилипли к макушке, кроме шести упрямых волосков, которые никак не хотели слушаться. Эвери надел чистые синие джинсы и чистую рубашку. Мистер Арабл оделся, позавтракал и пошёл мыть свой грузовик, потому что обещал отвезти на ярмарку всех и, конечно, Уилбура.
Рано утром Лэрви подсыпал чистой соломы в клеть Уилбура и поставил клеть в загончик. Клеть была зелёная, а на боку золотыми буквами было написано:
ЗНАМЕНИТЫЙ ПОРОСЁНОК ЗАКЕРМАНА
Шарлотта по этому случаю аккуратно подтянула паутину. Уилбур медленно пережёвывал завтрак. Он хотел выглядеть сияющим и старался, чтобы еда не попадала ему за уши.
На кухне миссис Закерман вдруг сказала:
— Гомер, я хочу выкупать поросёнка молочной пахтой, что осталась, когда мы сбивали масло.
— Чем? — переспросил мистер Закерман.
— Молочной пахтой. Я помню, что бабушка купала в ней поросят, когда они были очень грязные.
— Уилбур у нас не грязный, — сказал Закерман с гордостью.
— Я видела у него грязь за ушами. Каждый раз, когда Лэрви выливает ему пойло, оно попадает за уши и засыхает коркой. У него на боках пятна от навоза.
— Он лежит на чистой соломе, — возразил Закерман.
— Всё равно он грязный, и его нужно выкупать.
Закерман неуверенно сел и стал завтракать булочкой, а его жена пошла в дровяной сарай. Вернулась она в резиновых сапогах и старом плаще с ведром молочной сыворотки и деревянной лопаткой.
— Эдит, ты с ума сошла, — пробормотал Закерман.
Жена не обратила на него внимания и не стала терять времени. Она вывела Уилбура и принялась за дело: опуская лопатку в пахту, она протёрла его с головы до ног. Посмотреть на эту сцену собрались гуси, а с ними овцы и ягнята. Даже Темплтон осторожно высунул голову, чтобы понаблюдать, как Уилбур принимает молочную ванну. А Шарлотте было так интересно, что она даже спустилась на ниточке пониже. Уилбур стоял тихо, закрыв глаза. Он ощущал, как молоко стекает по его бокам. Он открыл рот, и туда попало немного пахты. Как это было восхитительно! Он ощущал себя счастливым и сияющим. Когда миссис Закерман окончила купание и насухо его вытерла, Уилбур стал самым чистым и очаровательным поросёнком на всём белом свете. Он весь был белый, гладкий, как шёлк, с розовым рыльцем и розовой кожей за ушами.
Закерманы переоделись в свою лучшую одежду. Лэрви побрился, надел рубашку из шотландки и пурпурный галстук. А животных оставили в хлеву самих по себе.
Семеро гусят ходили строем по кругу вместе со своей мамашей.
— Ну-ну-ну по-по-по-жалуйста, возьмите нас на ярмарку, — попросил один гусёнок. А за ним и все семеро стали хныкать и надоедать.
— Ну-ну-ну-по-по-жалуйста… — и устроили невозможный галдеж.
— Дети! — прикрикнула гусыня. — Ведите себя ти-ти-ти-хо! На ярмарку поедет только-только-только Уил-уилбур.
И тут вмешалась Шарлотта.
— Я тоже поеду, — сказала она тоненьким голоском. — Я решила поехать вместе с Уилбуром. Я могу ему понадобиться. Никто не знает, что может случиться на ярмарке. Там должен быть кто-то умеющий писать, и я думаю, что Темплтону тоже следовало бы поехать: может понадобиться послать кого-нибудь с поручением или в чём-то помочь.
— Я останусь здесь, — пробурчал Темплтон. — Ярмарки не представляют для меня ни малейшего интереса.
— Это потому, что ты там никогда не бывал, — заметила овца. — Ярмарка — настоящий рай для крысы. Там тебе можно будет выбежать ночью и прекрасно пообедать. На конюшне там полно овса, который рассыпают иноходцы и рысаки. На утоптанной траве валяются пакетики с остатками бутербродов и крутых яиц, с крошками, кусочками булочек и сыра. На дороге повсюду початки кукурузы, недоеденные пирожные, сладкая вата, миндаль, остатки стаканчиков с мороженым и леденцы на палочке. Для крысы везде найдется закуска: в палатках и в ларьках, и на сеновалах — на ярмарке всегда горы всякой мерзости, которой хватит для целой армии крыс.