Паутина зла
Шрифт:
Фыркнув, Олег отправился почивать, приглаживая русые волосы, и правда давно не чесанные, да и не мытые. Подстелив куртку, а в изголовье бросив поясную сумку — окружающие называли ее «калита», да ведун никак не мог привыкнуть, — он обнял саблю и закрыл глаза. Сон налетел, как тать из-за угла, ударил по голове пуховым кистенем, все исчезло.
Добрыня
Утром — а Олег, как и обещал хозяину, проспал остаток дня и всю ночь — Середин опять уселся за стол. Никого из виденных здесь
Хозяин принес завтрак, добавив от себя полкаравая в дорогу. Видать, понравился ножик. А может, уже продал чуть дороже, чем рассчитывал. Глядя на его сильные руки, крепкие плечи, Олег запоздало удивился, что такой крепкий малый не нашел себе иной судьбы, чем содержать грязную корчму для простого люда.
— Жду, пока сынок подрастет, — без слов все понял богатырь и кивнул на прыщавого отрока. — Слабенький он у меня, в мать-покойницу… А потом, коли годы позволят, опять в дружину.
— Что ж, родни не осталось? — Олегу стало жаль, что такой боец тратит силы разве что на выбрасывание за порог перепивших посетителей.
— Как не остаться? Токмо родня не моя, женкина… Испортят мальца. Он и без того хил, все больше к грамоте тянется, а родичи то ли с греческой верой связались, то ли еще с какой… Старых богов в их деревне не чтят. Сделают из него монаха какого-нибудь, переписчика, на том роду и конец. Нет уж, лучше к хорошему человеку приказчиком пристроить… Да токмо все случая нет. Ну, и мал еще, боюсь — зашпыняют. У купцов жизнь нелегкая.
— Тебе ли, старому дружиннику, такое говорить? — удивился ведун.
— Да как же! Молодой приказчик в палатах сидеть не будет, придется и на ладьях поплавать, и по степи погулять. А там ворон ловить — стрелу поймать. Народец ушлый… Сядут на горб да погонять станут, а случись беда — и не выручат, какой за пацана спрос? Правда, я-то спрошу… — Хозяин почесал густую копну черных волос с редкой, первой сединой. — Да уж лучше не было бы повода спросить. Ну, мил человек, пойду кашеварить, а то Ратмир один и тут не справится.
— Ратмир? — улыбнулся Олег. — Знаю я одного Ратмировича… А как звать тебя, хозяин? Я вот Олег, по фамилии — Середин.
— По фамилии?.. — засомневался корчмарь и снова почесался. — Был у меня знакомец недобрый, Насретдин… Тоже, значит, фамилия?
— Да нет, это у нас род такой — Середины.
— От Середы пошли! — понял богатырь. — А я Добрыня. Сын мой — Ратмир Добрынич. Отца своего не ведаю, степной найденыш я. Так что, выходит, Добрыничи мы оба… Застоялся я возле тебя, путник, прости.
Корчмарь заспешил к пологу, отделявшему топящуюся печь от общего «зала». Ведун продолжил было трапезу, но вдруг вспомнил о старике.
— Хозяин! А старик-то, что вот на этом месте вчера сидел, — ушел?
— Ушел! — прогудел басом Добрыня. — Вчерась утром и ушел! Я его не знаю!
— Ну и ладно, — легко согласился
Закончив с завтраком, он завернул в куртку хлеб — на улице светило жаркое солнце — и вышел на разбитое крыльцо. Пожалуй, дружинник из Добрыни был куда лучше, чем хозяин придорожного заведения. Дом выглядел покосившимся, в помещении царила грязь. Вчера усталый ведун был рад и этому, но в иное время, пожалуй, прошел бы мимо. Здесь, наверное, воров немало…
— А и правда! — На всякий случай Олег проверил свои небогатые пожитки в поясной сумке.
Все оказалось на месте, да иной вор, пожалуй, и добавил бы от себя что-нибудь, прослезившись. Ведун вздохнул, опять вспомнив про старика. Прав он — негоже расхаживать в таком виде. Хоть сапоги надо справить, да только как? Коли завтра встретится старушка и пожалуется на какую-нибудь нечисть, одолевшую их нищую деревеньку, — неужели требовать с нее платы?
— Однако же если не встретится старушонка, то вечером буду голодный, — напомнил себе Олег. — Опять охотиться… А лука нет.
Охота — искусство, которое легко дается выросшим в полях да лесах, а вот как быть горожанину? Да такому заядлому горожанину, каких здесь отродясь не бывало…
— Не только сапоги, а еще и лук, — для памяти произнес Олег и посторонился, пропуская в корчму спрыгнувшего с коня молодца в сверкающих доспехах.
— Держи, награжу! — Молодец еще и повод Олегу в руку сунул.
Конь недоверчиво покосился на ведуна, но разрешил подержать немного узду. Олег, боясь подойти ближе к разгоряченному скачкой животному, присмотрелся к седлу. Богато… Видели, конечно, и получше, и все же такое седло стоит денег, не говоря о коне. Вот вскочить бы да умчаться — будет знать курносый ратник, как доверять личный транспорт первому встречному.
Из корчмы донесся грохот, крики. Неужели вновь прибывший рассердил Добрыню? Тогда ему не поздоровится! Конь немного повернулся, встревоженный, и Олег смог хорошо рассмотреть красивый, расшитый бисером колчан, притороченный к седлу. Большой лук, длинные стрелы… Опытному стрелку с таким оружием о еде много думать не приходится, уток на болотах полно.
— Похвист их разрази!!! — Добрыня вылетел на улицу, потряс в ярости кулаками. — Ох, что сделаю!
— Токмо поспешать надобно, слышь?! — Ратник выскочил следом, выхватил у Олега повод, ни словом не обмолвившись о награде. — Косой ждать не станет! Сказывал — до завтрашнего заката!
— Ух… — Корчмарь закрутился на месте. — Так, а коня-то у меня нет, за этот сарай отдал коня-то я… Ух! Вынесет твой двоих?
— До Авдотьина двора доберемся, а там разживемся! — Ратник уже был в седле. — Ну что?
— Так меч возьму… Ах, незадача! Ратмирку одного тут не оставишь с этими охальниками! — Добрыня забежал обратно, загремел оттуда: — А ну, добрые люди, выметайтесь все прочь! Закрываю!
Ему ответил нестройный гул посетителей — новость им не понравилась. Ведун, приосанившись и поправив саблю, обратился к всаднику: