Паутина
Шрифт:
– Шиворот-навыворот… – повторил Орсон и озадаченно почесал указательным пальцем кончик носа. – Что это значит?
– Upside down, – объяснил Брейгель.
– В таком случае согласен, – кивнул англичанин. – Целиком и полностью.
– Док-Вик, – Камохин посмотрел на Осипова и развел руками. – С тобой я спорить не берусь.
– Я всего лишь высказал свое мнение, – сказал Осипов.
– Очень веское мнение! – тут же уточнил Орсон.
– Действуй, Ян! – дал отмашку Камохин. – Товарищи ученые меня убедили!
Брейгель только этого и ждал. Он быстро достал из сумки чехол с арбалетом и в несколько движений разложил его. Арбалет был небольшой, без приклада, для стрельбы с руки, с лазерным целеуказателем. Брейгель натянул тетиву и уложил
Болт взлетел вверх. Бешено закрутилась катушка, на которую была намотана нить.
Отрывистый, сухой звук удара.
Болт вонзился точно в угол каменного колодца, почти у самого верха. Тотчас сработал спрятанный в наконечнике пружинный механизм, выбросивший в стороны четыре заостренные на концах лапки, прочно расклинившие болт между двух стен.
Брейгель положил арбалет на сумку, взял в руки катушку с ниткой, пропущенной через кольцо на конце болта, и начал вручную ее разматывать. Как только натяжение нити ослабло, грузик, закрепленный на ее конце, заскользил вниз. И очень скоро оказался у фламандца в кулаке. Брейгель снял с нитки грузик, специальным гибким зажимом соединил ее конец с концом смотанного в бухту троса и начал наматывать нить на катушку. Очень скоро трос оказался продет через кольцо на конце болта и снова опустился вниз.
Брейгель хорошенько дернул трос, проверяя крепление.
– Ну, кто первый? – спросил он.
Орсон поглядел вверх:
– Полезай-ка ты сам.
– Не сомневайся, Док, – улыбнулся Брейгель. – Система надежная.
Он еще раз для наглядности дернул трос.
– Я и не сомневаюсь. Но нам тут нужно еще кое с чем разобраться, – Орсон указал на доску пакалей. – Что думаешь, Вик?
Осипов посмотрел на стену и задумчиво потер пальцами небритый подбородок. В отличие от Орсона, щетина не казалась ему чем-то ужасным и отвратительным, противоречащим самой человеческой природе. Ему даже нравилось, как она покалывала подушечки пальцев. Вот борода или усы – это, действительно, мерзко. Давно, в молодости, Осипову как-то раз довелось сидеть в столовой напротив бородатого мужчины, который ел лапшу. После этого он дал себе слово, что никогда не станет отращивать бороду. Даже если придется бриться шилом.
– Сначала ты поставил на доску пакаль с пауком и ничего не произошло? – спросил он у Орсона.
– Совершенно верно, – подтвердил биолог.
– Потом ты снял паука и поставил на его место чистый пакаль?
– Да, и снова – ничего.
– Когда же ты поставил чистый пакаль на клетку с воротами, открылся проход. Затем ты снова поставил на доску паука, после чего поднялась решетка.
– Точно так, – согласился Орсон.
– Я думаю, мы можем попытаться забрать паука.
– Как скажешь, Вик.
Орсон подцепил острием ножа пакаль с пауком и поймал его на открытую ладонь.
Все замерли, не зная, чего ожидать.
Но ничего не произошло.
– Решетка осталась поднятой? – отчего-то шепотом спросил Брейгель.
– Может быть, опустилась. Какая разница? – безразлично пожал плечами Орсон. – Главное, выход все еще открыт.
– А как мы заберем другой пакаль? – спросил Камохин.
– Я бы не стал этого делать, – покачал головой биолог.
– Мы оставим его здесь?
– Если снять пакаль с доски, выход может закрыться.
– Но это же уникальный пакаль.
– Да. И он является ключом к выходу. Если мы хотим отсюда выбраться, мы должны оставить его на месте.
– Точно, – кивнул Брейгель. – Вдруг еще кто-то попадется в эту же ловушку.
– Для того чтобы из нее выбраться, этот кто-то должен будет оказаться таким же проницательным, как я, – не без гордости заметил Орсон. – Полагаю, вы
– Ты нас пытался угробить возле жарки, – напомнил фламандец.
Биолог недовольно дернул щекой.
Ох уж этот Брейгель!
Временами он бывал чудовищно нетактичен.
– Полезай наверх, Ян, – с хладнокровным достоинством сказал Орсон. – Пора уже.
Глава 23
Центр Изучения Катастроф
Кирсанов прижал пакаль к клетке на доске и на секунду замер, не убирая руки, как будто опасался, что металлическая пластинка может выпасть из предназначенной для нее ячейки. Он уже не первый раз задавался вопросом: существуют ли фальшивые пакали? Такие, что выглядят абсолютно как настоящие, но при этом не встают в ячейки на доске. Пока ему такие не попадались. Но ведь, как известно, в мире нет ничего невозможного. Тем более в мире, переживающем Сезон Катастроф.
Кирсанов сделал два шага назад, сложил руки на груди и с гордостью произнес:
– Одиннадцать!
– Могло бы быть и больше, – как будто между прочим заметил человек, сидевший в кресле у него за спиной.
Кирсанов стремительно обернулся.
Человек был одет в серую неброскую форму службы охраны ЦИКа. Укороченный френч и прямые брюки. На правой стороне груди – жетон начальника охраны ЦИКа. Такое же серое кепи с эмблемой Центра лежало на круглом прозрачном столике, слева от сидящего. Был он невысокого роста и худощавого телосложения. Должно быть, в молодости он уделял время занятиям спортом, но позже забросил это дело и малость поднабрал жирок. Выглядел человек ровно на столько, сколько ему и было, а было ему шестьдесят лет. При этом нельзя было не заметить, что он весьма заботится о своей внешности. Жиденькие светло-русые волосики были аккуратно зачесаны назад и даже как будто напомажены. Кругленькие щечки лоснились косметикой, а морщинки на узком лобике были старательно разглажены. Тени под глазами – затерты гримом. Ухоженные ногти на руках не оставляли сомнения в том, что за ними присматривает опытная маникюрша. Все это могло бы вызвать умильную полуулыбку или саркастическую усмешку – это уж у кого как, – если бы не глаза человека. Маленькие, широко расставленные и глубоко посаженные – не глаза, а глазенки. Блеклые, кажущиеся почти бесцветными, колючие и холодные, они смотрели на всех с открытым подозрением и плохо скрытой неприязнью. Должно быть, у каждого, кто встречался с ним взглядом, невольно возникала мысль, что этот человек, лишенный каких бы то ни было моральных принципов, способен на все, что угодно. Например, подсыпать собеседнику полония в чашку чая. До Сезона Катастроф он служил в ФСБ, но не на оперативной работе, а на административной. И дослужился до полковника.
Кирсанов взял полковника Рудина в ЦИК по рекомендации одного из своих знакомых. Временно исполняющим обязанности начальника службы охраны. Однако каким-то совершенно непостижимым образом временная должность стала для Рудина постоянной. Всякий раз, когда Кирсанов начинал подумывать, а не пора ли сменить начальника охраны, выяснялось, что сделать это в настоящий момент ну никак невозможно. Причины были самые разные, но суть их сводилась к тому, что Рудин выстроил работу службу охраны Центра Изучения Катастроф таким образом, что полной информацией о том, как осуществляется эта самая работа, обладал только он один. Уберите Рудина – и вся система рухнет. Ну, может быть, и не вся, но определенные проблемы точно возникнут. Перестанут работать коды доступов, возникнут сбои в графиках дежурств, откажутся работать дактилоскопические контролеры – любой из подобных сбоев в работе такой сложно организованной системы, как Центр Изучения Катастроф, может обернуться реальной катастрофой. Локального характера. Поэтому всякий раз, решая сменить начальника охраны, Кирсанов откладывал это решение до лучших времен. При том что выражение «лучшие времена» в период Сезона Катастроф звучало почти как насмешка.