Паутина
Шрифт:
Мы расстались у ворот. Лора Силлс взяла мою визитную карточку и обещала, что позвонит, если что-то придет ей на ум.
– Никогда не думала, что скажу такое полицейскому, но я действительно хочу помочь, - призналась она.
Я наблюдал, как она удаляется, огибая прохожих на людном тротуаре, затем повернулся и направился в другую сторону.
Я посетил один из магазинов электроники на Тоттенем-Корт-роуд и поехал обратно в Скотленд-Ярд. Сандра Сэндс оказалась в буфете. Мы нашли тихий уголок. Я предложил ей сигарету, но она сообщила, что не курит.
– Тем лучше для
– Все равно здесь курить запрещено, сэр.
– Тьфу!
– вырвалось у меня, но я оставил незажженную сигарету в зубах.
– Я проверила рейсы, как вы просили. Один пассажир летал на Кубу и обратно тем же самолетом, что и Барри Дин. Его зовут Дэмиен Наццаро.
– Макардлу уже сообщили?
– Он как раз сейчас допрашивает господина Наццаро, сэр.
– А за этим господином Наццаро что-нибудь числится?
– Ничего. Прибыл к нам с Мальты года два назад. Менеджер театрального клуба на Брюэр-стрит. Клуб принадлежит семье Вителли.
– На которую также работал и Барри Дин. Ну, возможно, тут просто деловое знакомство.
– Вы же так не думаете, сэр?
– Мне надо поговорить с друзьями Софи, и желательно, чтобы кто-нибудь был со мной.
– Полагаю, вы намекаете на мое присутствие, сэр?
– Мне все равно, кто будет находиться при разговоре, но ваше сочувствующее лицо и умные речи - это смертельная комбинация.
Сандра Сэндс наградила меня выразительным взглядом. Мне пришло в голову, что она ненамного старше Софи Бут.
– Вам никто не требовался, когда вы ездили беседовать с доктором Силлс, сэр, - заметила Сандра.
– Она не подозреваемая и не важный свидетель, констебль Сэндс. Но, как выяснилось из допроса, эти юнцы помогали Софи Бут с ее видеопроектом. Я хочу знать, чем она занималась, и это важно для дела.
– Насколько важно именно мое присутствие, сэр?
– Я не могу вам ничего приказать, но могу попросить Тони Макардла о вашей помощи. Честно говоря, я предпочел бы, чтобы вы сами захотели поехать со мной.
– Если только я вам действительно нужна, сэр. И если вы не будете курить в машине.
Тим Ковени снимал комнату в таунхаусе, расположенном в грандиозном, но приходящем в упадок районе Чок-фарм. Он не ответил на дверной звонок, а когда я набрал номер мобильника, на втором гудке включился автоответчик.
– Вы не собираетесь оставить сообщение, сэр?
– спросила Сандра Сэндс.
Я в последний раз затянулся сигаретой и загасил ее.
– Нет, в таких делах важна неожиданность.
С Люси Мэтьюз, обитавшей в комнате общежития Ральф Уэст на другой стороне реки, в Баттерси, нам повезло больше. Мы с Сандрой Сэндс уселись на узкую кровать, точно родители, приехавшие навестить студентку, а Люси Мэтьюз устроилась на мате, прижав к груди подушку. На шатком пластиковом столе были расставлены церковные свечи. Свечи также торчали из дешевых подсвечников кованого железа. Карниз обвивали неровные полосы и лоскуты пурпурного бархата. Стая резиновых летучих мышей свисала с потолка. Шкаф ломился от романов в бумажных обложках: Стивен Кинг, Энн Райе, Поппи 3. Брайт,
Люси Мэтьюз, пухленькая девушка, куталась в свободное, длиной по щиколотку, черное платье, из-под которого выглядывали новенькие «мартенсы» с высоким голенищем. Длинные волосы выкрашены в густо-черный цвет. Черной краской подведены глаза, фиолетовая губная помада. Юный и наивный вампир, дитя, опьяненное романтикой смерти. Я не без жестокости подумал, что эта романтика навсегда выветрилась бы из нее, если бы она увидела снимки Софи Бут в серебряном кресле, обмякшей над лужей крови.
Люси Мэтьюз немедленно признала, что несколько раз помогала Софи Бут с ее видеоработами.
– А что примерно вы делали перед камерой?
– поинтересовался я.
– По правде сказать, какую-то чушь. Я по-настоящему не занималась перформансом.
– У нее был необычный прерывистый голос, и она все время разглядывала свои переплетенные, унизанные кольцами пальцы.
– Так чем же вы занимались?
Ее плечи поднялись и снова опали под свободным платьем.
– Не знаю. Наверное, большей частью графикой и дизайном. Рисовала обложки для дисков с выпускной работой. Можно себе представить.
– И что же вы делали с Софи?
– настаивал я.
– Да что угодно. Внутри и снаружи.
– Внутри и снаружи?
– В ее комнате, и это попадало на сайт. А снаружи - для камер безопасности.
– Вроде той, что над дверью здания?
Люси кивнула и крепко прижала к себе подушку, больше похожая на двенадцатилетнюю, чем на двадцатидвухлетнюю.
– Значит, вы давали представление и для камер видеонаблюдения.
Новый кивок и тихий голос:
– Все зависело от ситуации.
И вдруг она заревела. Слезы размывали ее косметику, оставляя на щеках черные полосы. Я посмотрел на Сандру Сэндс, та подалась вперед и мягко заговорила:
– Я понимаю, это страшное горе, Люси, но то, что вы нам рассказываете, может серьезно помочь.
Шмыганье носом, всхлип. Я вытащил две сигареты, предложил одну Люси, она приняла ее, я поднес зажигалку и сказал:
– Если бы вы рассказали, как помогали Софи с ее вебсайтом, это действительно принесло бы пользу.
– Мы делали то, что она называла Обрядом со Свечами. Только ничего не вышло, потому что уровень освещения был недостаточен для ее веб-камер. Мы надели взятые напрокат монашеские одежды, так что оказались видны только лица; держали свечи и двигались, совершая разные движения. Затем, опять же в ее комнате, изображали живые картины. Ну, знаете, когда все замирают, как статуи, но каждые тридцать секунд меняют позы. Это были сцены для фильма. Во всяком случае, так сказала Софи.