Паутинка на глобусе
Шрифт:
Кира позвонила через две недели, сказала, что на работе ей дали отпуск, и она готова приехать в Питер:
– Ты не будешь возражать, если я приеду в субботу? Мне хотелось бы посмотреть петербургские белые ночи, особенно разводку мостов.
– Я буду очень рад, но лучше, если ты приедешь в понедельник. Два дня для тебя ничего не решат, а для меня они очень много значат – соревнования в воскресенье, и я готовлюсь к ним вот уже полгода. Не хотелось бы отвлекаться на другие дела.
– Я уже настроилась на субботу и не хочу переносить поездку. Ты не волнуйся, я постараюсь тебе не мешать.
На Московском вокзале Вадим встречал Киру с большим букетом красных роз. Девушка постоянно смеялась и рассказывала про попутчиц, с которыми познакомилась в поезде. Из вещей у Киры был только один маленький чемодан.
– В Эрмитаже сейчас выставка французских импрессионистов. Не увидеть их работы – преступление. Едем!
– Кира, может быть без меня? У меня завтра поединок, я хотел бы отдохнуть.
– Мы же не будем ходить по всему Эрмитажу, посмотрим только импрессионистов – и домой. Займёт это всего полчасика.
Оказавшись на выставке, Кира потеряла представление о времени. Полностью погрузившись в атмосферу живописи, не замечала никого кругом, только она и картины. Ёе глаза светились радостью, словно ждала этой встречи много лет, и вот, наконец, мечта сбылась. Вадим чаще смотрел не на полотна, а на лицо Киры. Ему нравилось наблюдать, как в зависимости от холста менялась её мимика. Вадиму тоже передалось ощущение восторга.
Вечером за ужином Кира предложила:
– Вадим, у тебя поединок в одиннадцать утра. Если мы вечером пойдём смотреть разводку мостов, то поздно ляжем спать, но можно ведь и проснуться попозже. Времени до соревнования достаточно много.
– Не соглашусь с тобой. Тут важен режим, а не количество часов сна. Надо ложиться и вставать постоянно в одно и то же время, тогда организм привыкает.
– Обрати внимание, какое сегодня безоблачное небо. А ты лучше меня знаешь, как быстро в Питере меняется погода. А вдруг потом небо покроется облаками или ещё хуже – пойдёт дождь. Тогда я не смогу в полной мере насладиться красотой белых ночей.
Кира недопонимала, что для мужчины дело – всегда на первом месте.
Был тёплый июньский вечер. К Неве подъехали на седьмом троллейбусе по Невскому проспекту – самой красивой улице мира. Ну, не лондонская же Пикадилли! И даже не парижские Елисейские Поля! Это красивые улицы, но Невский, великолепный Невский, он лучше всех!
Гуляли по Дворцовой набережной, Стрелке Васильевского острова, подошли к Петропавловке, потом прошлись по Троицкому мосту. Вадим стремился показать Кире самые красивые места его любимого города. Кира вдохновенно рассказывала историю создания памятников, сооружений, словно это она была петербурженкой, а не Вадим, который сознался, что знания о городе у него лишь поверхностные. Восхищение подруги передалось и Вадиму. Он любовался городом, Кирой, улыбался незнакомым прохожим, в этот вечер ему всё нравилось. Остановились у Дворцового моста, чтобы вблизи увидеть двухпролётную разводку. А потом гуляли, гуляли, гуляли…Домой пришли только утром.
На сон оставалось только полчаса. Завтрак, и – на стадион. По дороге Вадим с Кирой молчали. Бессонная ночь, усталость не располагали к беседе.
Бои без правил в Питере делали ещё только первые шаги. Такое название не совсем правильно. Запреты есть: нельзя бить в позвоночник, в пах, в горло. В пах, правда, попадало. И, несмотря на защитную раковину в этой области, было достаточно больно. В настоящее время название звучит более правильно: смешанные единоборства. Встречаются в поединке бойцы, занимающиеся разными видами единоборств: борьба, бокс, каратэ, кун-фу и другие. Сейчас никто в этих боях не пытается соблюсти чистоту стиля, бойцы стараются быть универсалами, отдавая, тем не менее, предпочтение своему родному стилю. Вадим на спортивных поединках использовал технику борьбы и кун-фу, а в уличных драках, если не удавалось их избежать, кулачный бой.
Бой начался. Соперник, молодой парень, осторожничал, даже, как показалось Вадиму, опасался его. Первым атаку он не начинал, работал только на контрударах. Вадим не спешил, постепенно набирал очки. На последних соревнованиях, когда он встречался с рукопашником, тот на первых секундах сымитировал «двойку» руками, а сам пошёл в ноги. Вадим успел сделать захват и произвёл бросок «прогибом». А потом – болевой приём на руку. Бой длился несколько секунд. Судья поднял Вадиму руку, как победителю, но зрители возмутились и потребовали продолжения. Это была первая схватка на соревнованиях, и она так быстро закончилась. Зрителей понять можно: они заплатили деньги, а зрелища так и не увидели. Судья поначалу растерялся, но потом подошёл к бойцам и спросил: «Вы хотите продолжить схватку?» Проигравший, естественно, не возражал. Вадим посмотрел на возмущенных зрителей и тоже согласился.
Помня о той встрече, Вадим не форсировал события, поединок шёл по его сценарию. Он хорошо двигался, нанося удары слева, справа, в корпус, в голову. Прямой в челюсть потряс соперника. Но добить Вадим не успел – закончился раунд. Сел на приготовленную тренером табуретку, вытер полотенцем лицо. Закрыв глаза и глубоко дыша, пытался восстановиться.
…Кто-то тряс Вадима за плечо. Открыв глаза, он увидел своего товарища по спортивной секции:
– Тебе плохо?
– Нет, всё в порядке. А почему на ринге другая пара?
– Наш тренер выкинул полотенце. Сказал, что ты отказался от поединка.
Вадим встрепенулся:
– Я не отказывался! Я готов продолжать поединок!
– Судья-информатор уже объявил о твоём отказе.
Вадим лихорадочно думал: «Что же произошло?». Он не слышал, чтобы тренер его о чём-то спрашивал, не слышал сообщения судьи-информатора. Вадим понял, что просто уснул. Почему тренер не разбудил его? Почему не надавал пощёчин? Это же позор не только для спортсмена, но и для тренера, который выпустил на ринг такого воспитанника. И где он сейчас? Неужели Вадим испугался проигрыша и бессознательно отказался от боя? У него же были не только победы, но и два проигрыша, и все от одного долговязого парня, который своими длинными ногами отбил Лоу-Киком (боковой удар ногой по ноге соперника) бёдра Вадима. Да и почему он должен бояться проигрыша? В поединке всегда один выигрывает, другой проигрывает. Проиграть – можно, но отказаться – недопустимо. Умри на ринге, но не сдавайся. Или вообще не выходи на поединок. Сказать, что у Вадима полностью отсутствует страх, было бы неверно. Страх есть, но он – до поединка, а во время боя приходит азарт, и надо, наоборот, себя сдерживать, чтобы не лететь на противника с открытым забралом, надо постоянно думать о защите, а иначе можно получить встречный удар и, тогда уж, точно окажешься на полу. Можно назвать это страхом, а можно – предстартовым мандражом. Это знакомо, наверное, всем спортсменам. Когда Вадима приглашали на соревнования по гиревому спорту, он тоже чувствовал нечто подобное. У него был личный вес девяносто два килограмма, а у соперников – больше ста. Ну а что делать, если весовая категория свыше девяноста килограммов не имеет предела. Чтобы придать себе уверенности, Вадим уходил в зал разминки, где были спортсмены весом до восьмидесяти килограммов, и в той компании он чувствовал себя вполне комфортно.
Уличные драки не идут ни в какие сравнения со спортивными поединками. В них нет правил, нет судьи, который мог бы остановить бой. Вадим не отказывался от драк, но всегда предпринимал попытки их предотвратить. Как говорят на Востоке: «Лучший бой – это бой, который не состоялся». Вадим вспомнил конфликт в тюрьме, произошедший между ним и одним из зеков по прозвищу Ник. В тюрьме (СИЗО) конфликты между зеками постоянны, но тут был особый случай. Ник за явным преимуществом выиграл на тюремном ринге у серебряного призёра чемпионата России по боксу в тяжёлом весе. После того поединка Ник обнаглел и вёл себя вызывающе. И вот он стоит перед сидящим за столом Вадимом и цинично улыбается: «Ты мне морду обещал набить за прокол в работе. Я жду». И тут только Вадим вспомнил, что недавно он не сдержался и бросил Нику фразу, что набьёт ему морду, если он не изменит отношение к своим обязанностям. Как говорят зеки «пришла пора отвечать за базар». И если на воле сказанная им фраза ничего не значила, то в этих стенах –далеко не так. На памяти Вадима был пример, когда один зек сказал другому: «Я тебя зарежу». Тот даёт нож и говорит: «Режь». «Да я просто так сказал. Не буду я тебя резать». С этого момента его жизнь резко изменилась: уже вечером он оказался среди «опущенных» – в самой низшей касте тюрьмы. Вадим осознавал, что если с ним такое произойдёт, он наложит на себя руки, так как жить опозоренным не сможет.