Павел I
Шрифт:
1774
1774-й год – год переломный в истории государства Российского, хотя переворота в этом году не было.
Два важных события заполнили его, предопределив до конца царствования Екатерины генеральный маршрут державы:
1) В июле был заключен мир с турками. Россия приобрела не все, что завоевала, и за это не раз летописцы недобрым словом поминали этот мир, но тем не менее взяли немало: всю пространность между Днепром и Бугом, долины Терека и Кубани, обе Кабарды, Азов, Керчь, право беспрепятственного плавания по Черному морю, наконец, независимость Крыма от Турции, которой так не хотели крымские татары и которая так была нужна для будущей зависимости Крыма от России. Следующую войну можно начинать с похода прямо на
2) Зимой из Дунайской армии ко двору был призван генерал Григорий Александрович Потемкин – хотя у него был испорчен один глаз и завистники называли его кривым, на женщин он имел гипнотическое влияние и при том был разумен, как Панин, а смел, как Орлов. Через два года его место в императрицыном алькове займет очередной пустолицый красавчик, но из сердца императрицы и из ее державных предприятий Потемкин уже никуда не испарится. Такой оказался прочный человек. Это он поведет нас в будущую войну на Константинополь.
Было еще одно достопамятное событие: пресекся мятеж Пугачева, затихло имя Петра Третьего, и Екатерина никогда уже более не вспомнит о даровании прав человека и гражданина своим бородатым подданным.
В марте Пугачев был разбит, и армия его рассеяна, но сам он спасся и бежал на Уральские заводы. Он вошел в свою роль так, что уже не мог скрываться по уметам и хуторам, а искал новой сцены. Через месяц вокруг него опять собралось войско, и он пошел с ним к Волге.
22-го июля в Петербурге получили известие о полном разорении Казани: монастыри, церкви, гостиные дворы, дома купцов и мещан – все пожжено и разграблено. Екатерина была сильно поражена и объявила, что сама отправится во главе войска для усмирения мятежников. – Некогда Елисавета Петровна тоже хотела возглавить нашу армию в войне с Фридрихом, потом Петр Третий готовился идти во главе армии против Дании, потом внук Екатерины Александр станет самолично командовать войнами с Наполеоном. – Не попусту, значит, похитил Пугачев царское имя, коли против него собирались воевать, как против прусского короля или французского императора. Но Екатерину отговорили от личного участия.
«Пугачев бежал, – сообщает летописец, – но бегство его казалось нашествием. Никогда успехи его не были ужаснее, никогда мятеж не свирепствовал с такою силою. Возмущение переходило от одной деревни к другой, от провинции к провинции <…>. 27 июля Пугачев вошел в Саранск <…>. Триста человек дворян всякого пола и возраста были им тут повешены <…>. Пугачев приближился к Пензе <…>. Жители вышли к нему навстречу с иконами и хлебом и пали пред ним на колени. Пугачев въехал в Пензу <…>; казенные и дворянские дома были ограблены. Пугачев посадил в воеводы господского мужика и пошел к Саратову <…>. Мятежники, овладев Саратовом, выпустили колодников, отворили хлебные и соляные анбары, разбили кабаки и разграбили дома. Пугачев повесил всех дворян, попавшихся в его руки, и запретил хоронить тела <…>. 9 августа в полдень выступил из города <…>. Пугачев следовал по течению Волги <…>. Войско его состояло уже из двадцати тысяч. Шайки его наполняли губернии Нижегородскую, Воронежскую и Астраханскую. Беглый холоп Евстигнеев, назвавшись также Петром III, взял Инсару, Троицк, Наровчат и Керенск, повесил воевод и дворян и везде учредил свое правление. Разбойник Фирска подступил под Симбирск <…>. Дворянство обречено было погибели » (Пушкин. Т. 8. С. 179, 181–182, 184–185).
Однако 25-го августа состоялось решительное сражение, и армия Пугачева рассеялась. Сам он с малым числом казаков бежал в заволжские степи. Он возвращался в те места, где первый раз назвался императором. Теперь он думал уходить к Каспийскому морю. Но казаки его приуныли и уже мыслили о покаянии. Последними словами Пугачева перед тем как его сдали властям, были слова о наследнике: «Как вы можете вязать государя! – закричал Пугачев, когда казаки на него набросились. – За меня еще Павел Петрович заступится». «Казаки посадили его верхом и повезли
Когда через два месяца после казней Екатерина объявила манифест о предании вечному забвению и глубокому молчанию Пугачевской смуты ( ПСЗ. Т. 20. № 14274), Павел сказал, «прочтя прощение бунта, что это рано. И все его мысли клонились к строгости» ( Екатерина – Потемкину 18 марта 1775. С. 69).
1774-й – год переломный не только для истории державы, но и, независимо от судеб державы, – для великого князя наследника. Это один из самых светлых годов его жизни, и это год, от которого наблюдатель его судьбы может твердо отсчитывать начало всех бед, случившихся в 1796–1801 годах.
С виду год был счастлив: медовый год, любимая юная жена, тихая пристань упоения законным семейным бытом, начало вступления в государственное управление. – Два раза в неделю, как и было обещано (см. в Записках Порошина 10 сент. 1765), Екатерина принимала по утрам сына, и он присутствовал при слушании дел. Неважно, какой степени важности были дела; важен сам факт участия: постепенное практическое вхождение в ход державных событий и ознакомление со способами правления Екатерины. Павел продолжал называться генерал-адмиралом флота и, принимая рапорты морских начальников, начинал уже сам делать кое-какие распоряжения. Наконец, бывши шефом кирасирского полка, он испытал первые опыты военного командования. Можно твердо сказать, что он готов был уже тогда взяться за какое-то важное деяние. Сильным тому свидетельством служит сочинение, писанное им в 1774-м году, – «Рассуждение о государстве вообще». Сочинение это ст ит того, чтобы его хоть отчасти процитировать, ибо в нем прорисованы линии, по которым станет двигаться далее логический ум Павла. Полное название этого сочинения таково:
«Государство наше теперь в таком положении, что необходимо надобен ему покой. Война, продолжавшаяся пять лет, польские беспокойства – одиннадцать лет, да к тому же и оренбургские замешательства, кои начало имеют от неспокойствия яицких казаков, <…> довольные суть причины к помышлению о мире, ибо все сие изнуряет государство людьми, а чрез то и уменьшает хлебопашество, опустошая земли <…>. Теперь остается только желать долгого мира, который доставил бы нам совершенный покой, дабы возобновить тишину, привести вещи в порядок и наконец наслаждаться совершенным покоем <…>. Наш же народ таков, что малейшее удовольствие заставит его забыть годы неудовольствия и самое бедствие.
По сие время мы, пользуясь послушанием народа и естественным его счастливым сложением, физическим и моральным, всё из целого кроили, не сберегая ничего; но пора помышлять о сохранении сего драгоценного и редкого расположения <…>. Теперь всегда все последним средством действуем, не имея ничего в запасе <…>».
Далее предлагались к рассмотрению следующие пункты:
– отказаться от завоевания новых земель;
– прекратить войны и не начинать новых;
– обустроить войско для обороны, а не наступления.
Для сего прекратить перемещения войск и установить порядок:
– поставить 4 армии на постоянные квартиры вдоль главных границ напротив соседних государств и диких народов:
– против Швеции;
– против Пруссии, Австрии и прочей Европы;
– против Турции;
– в Сибири против киргизцев, башкирцев и проч.;
– производить рекрутские наборы из крестьян тех губерний, где расположены войска, а со временем прекратить рекрутские наборы, пополняя армии солдатскими детьми;