Павлик Морозов [1976]
Шрифт:
Татьяна не слышала ее слов. Она смотрела в озабоченные и родные лица всех этих умолкнувших ребят, и ей вдруг захотелось обнять их всех сразу, прижать к своему сердцу.
Учительница, волнуясь, говорила о том, что миллионы советских ребят будут всегда стремиться быть такими же честными и преданными сынами
Татьяна машинально повторила это слово:
— Сынами…
Она вдруг горячо задышала, подошла к ним, протягивая дрожащие руки:
— Ребятушки!.. Родные мои!..
ГЛАВА XIV
ПИСЬМО УЧИТЕЛЬНИЦЫ
«Вчера я приехала в Москву из Крыма, где сейчас живет Татьяна Семеновна. Я пробыла у нее около месяца. Она встретила меня очень ласково, со слезами на глазах и все время называла „доченькой“, несмотря на то, что в моих волосах давно появилась седина и все жители Герасимовки уже не называют меня „Зоечка“, как много лет назад, а величают Зоей Александровной.
Домик Татьяны Семеновны стоит на горе, окруженный кипарисами.
Каждое утро почтальон приносит письма… Целые пачки конвертов — желтых, розовых, голубых, белых. Среди них много треугольников, аккуратно склеенных из линованной ученической бумаги. И на каждом конверте адрес, написанный неровным детским почерком: „Крымская область, город Алупка, Севастопольская улица, N 4. Татьяне Семеновне Морозовой“.
Худощавая седая женщина долго читает эти трогательные по своей простоте и сердечности письма мальчиков и девочек. Они пишут ей о своем учении, о пионерских сборах и обещают быть такими же, как Павлик, так же, как он, любить Родину и ненавидеть ее врагов.
Татьяна Семеновна живет совсем одна. В самом конце войны ей пришлось
Но она не одинока. Приходят к ней взрослые и дети, приезжают пионерские делегации из дальних и ближних мест. И тысячи мальчиков и девочек со всех концов необъятной земли пишут ей сердечные письма.
— Эти письма согревают мою старость, — сказала она мне.
На днях погостить приедут к ней друзья Павлика — Яша Юдов, Мотя Потупчик, Клава Ступак и Петя Саков. Я их называю так, несмотря на то, что все они совсем взрослые люди. Но ведь они мои воспитанники!
Сегодня утром все они явились ко мне в гостиницу. Сначала пришла Мотя. Она инженер.
— Зоя Александровна, как это удивительно, — сказала она, — все мы вместе с Пашей часто мечтали, как все будет при коммунизме. Ну могла ли я когда-нибудь предполагать, что сама буду работать на стройке коммунизма!
Потом пришел Яша в городском костюме с ярким галстуком. В Герасимовке я часто с ним встречалась: он работает в нашем районе агрономом.
Супруги Клава и Петя пришли вместе. Оба они были в военной форме, с погонами на плечах. Петя — майор, Клава — военврач.
Потом мы поехали в детский парк, посреди которого воздвигнут памятник Павлику.
Мы долго стояли у бронзового монумента мальчику-герою. Мотя сжимала мне руку и тихонько шептала:
— Если бы он и Федя дожили до наших дней! Если бы дожили!..
Где-то забил барабан. К памятнику подошел с красным флагом пионерский отряд. Две девочки вошли за ограду и положили к подножию памятника цветы.
Мы стояли очень взволнованные, умолкнувшие, и Мотя тихонько сжимала мою руку…»