Пай-девочка
Шрифт:
— Ну, может, максимум переспала пару раз. Признайся, так ведь?
— Не так, — настаивала я.
— Так, так! — Она засмеялась, а я не могла понять, шутит она или просто издевается.
— Да не спала я с ним.
— Как, даже не спала?
— Ты меня достала. Просто мы недавно встречаемся.
— Слушай, а ты мне нравишься. Давай свалим отсюда, здесь больше нечего ловить.
— Как это свалим? А как же…
— Плюнь на него. Найдем тебе кого-нибудь получше, я обещаю. Отправимся на дискотеку.
Не знаю, может, она была потомственной ведуньей. Или я так
В десять вечера на аэродроме «Борки» уже совсем темно. В половине десятого взлетает последний самолет с парашютистами. Многие специально ждут этого вечернего (или, как здесь говорят, крайнего) взлета. Если заранее договориться с летчиками, маленький самолет единственный раз за весь день поднимется на высоту почти пять тысяч метров. Таким образом, можно продлить удовольствие свободного падения на целых десять, а то и все пятнадцать секунд.
Я стою с запрокинутой вверх головой и жду Юку.
— Сейчас посыпятся, — говорит кто-то за моей спиной.
И действительно, от самолета отделяются крошечные черные точки, они быстро приближаются и становятся похожими на жуков — маленькая бусинка головы, задние лапки чуть длиннее передних. Один из этих жуков и есть Юка.
Сейчас раскроются, — говорит все тот же голос.
И, словно подчинившись этой тихой апатичной команде, в небе вспыхивает сначала один купол, потом другой, третий… Юкин купол алого цвета, я его сразу заметила и теперь внимательно слежу за траекторией её приземления. Если честно, немного волнуюсь. А вдруг Юка сделает что-то не так, слишком низко развернется и ударится о землю или приземлится на дерево и переломает ноги, пытаясь оттуда слезть самостоятельно. Она ведь ни за что не будет ждать, пока к ней подоспеет помощь, уж я-то её знаю.
— Сейчас начнут заходить на посадку, — слышу я знакомый голос.
Оборачиваюсь и вижу Генчика.
Генчик — самый красивый мужчина на свете. Совершенно невероятное сочетание — голубые яркие глаза и черные вьющиеся волосы до плеч. Разумеется, я тотчас покрываюсь отвратительными красными пятнами. В принципе я не считаю себя полной дурой, но почему-то в присутствии Генчика мне в голову ещё ни разу не пришла ни одна достойная озвучивания мысль. Поэтому я предпочитаю отмалчиваться, в крайнем случае глуповато хихикать — как, например, сейчас.
— Настена, а я тебя и не заметил сразу, — говорит Генчик (глуповато хихикаю).
— Сегодня такая замечательная погода, — изо всех сил пытается спасти положение Генчик, а я глупо хихикаю в ответ.
— Уложишь завтра мой парашют с утра? Или прямо сегодня? Я собираюсь проснуться в половине восьмого, на самый первый взлет.
— Конечно, уложу, — соглашаюсь я, глупо хихикая.
— Вот и славно, — говорит он и уходит, а я глупо хихикаю ему вслед.
Я работаю укладчиком парашютов. Научилась ещё прошлой весной, когда мы с Юкой впервые попали на аэродром. Сначала укладывала только её парашют, потом на меня обратили внимание. Надо сказать, получается у меня филигранно. Поэтому после приземления парашютисты становятся ко мне в очередь — конечно, только те, кому лень укладывать парашют самим.
— Привет, старая перечница! — Ко мне подходит раскрасневшаяся Юка. — Ну ты и дурында, что не прыгаешь! Там так здорово, мягкие облака, земля в розовой дымке. И очень тепло.
— Поедем сегодня в Дубну на дискотеку?
— Все бы тебе про дискотеки думать!
— Ну, Юк, ну, пожалуйста, поехали, а?
— Посмотрим, — снисходительно говорит она, но я уже знаю, что Юка согласна, что она меня не оставит. Все-таки лучшая подруга.
А тогда, два года назад, это она уговаривала меня отправиться на танцы.
— Я знаю одно приличное место. Народу мало, музыка классная и много красивых богатых мужиков!
— Но я не умею танцевать. — Честно говоря, я уже успела пожалеть о своем опрометчивом поступке. Сорвалась с фуршета, бросила бойфренда и села в такси с незнакомой девицей, А может, она вообще ненормальна? Почему она так ко мне привязалась?
— Ерунда. Все умеют танцевать. Я же тебя веду не в школу бальных танцев, а в обыкновенный ночной клуб. Ритмично двигаться под попсу — это очень просто.
Легко ей было говорить. Конечно, с её фигурой совсем несложно танцевать. То есть можно и вообще не танцевать. Достаточно выйти в центр зала и перетаптываться с ноги на ногу — и всеобщее внимание обеспечено!
Впрочем, я не подала виду, что стесняюсь. Хотя никогда в жизни не ходила на дискотеки. Я уверенно присоединилась к танцующим. А что, не подпирать же собственным телом стену, раз уж я все равно сюда пришла. И я танцевала.
Она смотрела на меня, а я танцевала.
И улыбалась — ей, себе, всем окружающим.
И тут она наклонилась ко мне и прокричала:
— Ну и ну! А ты действительно не умеешь танцевать! Пойдем-ка лучше что-нибудь выпьем!
Почему я не ушла тогда? Не обиделась, не послала её к чертовой матери, не нагрубила? Почему покорно поплелась за ней к барной стойке и позволила ей выбрать коктейли и заплатить за них?
Видимо, я сразу почувствовала, что было в ней нечто такое особенное, в моей Юке.
— Ты вертишь задом, как корова, — отчитывала она меня, — и руками сучишь отвратительно. Никакой женственности. Придется мне учить тебя танцевать. Но это не проблема… А теперь рассказывай.
— Что? — не поняла я.
— Всё сначала. Где работаешь, с кем живешь.
— Говорила же, в фирме работаю.
— Ага, и живешь с бойфрендом, — усмехнулась она, — это я уже поняла, а теперь хотелось бы услышать правду.
— С чего это я должна тебе все рассказывать?
— Но мы же подруги, — как будто бы искренне удивилась Юка.
— Ага, закадычные. Уже целых два часа.
Она посмотрела на меня — серьезно и внимательно. Умела она делать такой взгляд — холодный и умный. Словно была стервозной учительницей, а я провинившейся второклашкой.