Печать бога
Шрифт:
Оцепеневшие заключённые пали духом. Тюремщики быстро оценили благоприятную ситуацию и возобновили порядок, избивая до бесчувственного состояния бунтовщиков. Крики и стоны недолго долетали до слуха обитателей соседних камер. Когда всё было кончено, из камеры, куда посадили Виктора Сандини, кто-то крикнул тюремщикам:
– Эй! Тут ваш монашек помер.
Командор ди Вижен ворвался в резиденцию Карающих, словно ураган, и тут же поднялся на чердак к брату Игнатию. Тот как раз возлежал на пуховике под каменным столом, при свете свечи читая запрещённую рукопись о похождениях одного не в меру любвеобильного крестьянина,
– Что с вами, командор?
Брат Игнатий встал из-под стола, где располагалась его постель, навстречу ди Вижену. Командор, не смотря на плачевное состояние внешности, сиял от радости, чем поражал монаха-связиста.
– Всё в порядке, брат Игнатий, всё в полном порядке!
– заверил ди Вижен, отдышавшись.
– У меня хорошие новости, брат Игнатий. Мы немедленно проводим ритуал связи с духом преподобного ди Сави и спрашиваем, кто его убийца.
– "Так вот кто стащил мой ритуальный ножик", - догадался монах-связист за секунду до того, как командор извлёк из складок одежды знакомое орудие вызова духов.
– Вот, какой-то верующий пробрался на чердак, подслушал наш с вами разговор и - чистая душа!
– захотел помочь осуществить правосудие, рискуя согрешить. Он позаимствовал у вас нож и ухитрился...
– Отрезать голову преподобного магистра?
– оживился брат Игнатий.
– Нет-нет, лишь кусочек его обожжённой плоти.
Ди Вижен положил на камень лоскут чёрной, обуглившейся кожи. Монах-связист приладил на глаз линзу увеличительного стекла, всесторонне изучил трофей командора, переворачивая его длинным заострённым ногтем, и пришёл к потрясающе логичному выводу:
– Этот кусочек претерпел сильную термическую обработку. Говорите, он принадлежит магистру ди Сави? Проверим, проверим...
В руке монаха-связиста неизвестно откуда возникли серебристые металлические щипчики. Он аккуратно взял ими обрывок, подержал над огнём свечки, пока лоскут не начал крошиться, и бросил его в деревянную чашку. Достав из-под стола ступку, он размолол чёрный кусочек в порошок.
– Присаживайтесь, командор. Вы бы не могли дать немного вашей крови?
– Опять? Вы из меня всю кровь вытянете, брат Игнатий!
Ди Вижен огляделся, ища, куда бы присесть. До чего ж ему надоело отсутствие нормальной мебели в комнате монаха-связиста! Он тяжело, кряхтя и отдуваясь, опустился на своё прежнее место за столом и дал на расправу проткнутый недавно палец.
– Вы не бойтесь, это не больно, - успокаивал брат Игнатий, остервенело массируя упитанный палец командора, чтобы согнать побольше крови.
– Командоры Ордена Карающих ничего не боятся, - заявил бледный ди Вижен.
– Они много чего опасаются в силу естественной осторожности.
– Как обстоят дела в городе?
– ни с того ни с сего спросил монах-связист, уколов палец кончиком лезвия.
– Давненько, знаете ли, не выходил на улицу.
– Хорошо дела обстоят, - произнёс кривящийся и отворачивающийся, дабы не видеть вынужденного кровопускания, командор.
– Храм целителей бога Аксииля сгорел подчистую вместе с кварталом лекарей. Говорят, из-за воплотившегося демона высшей категории, которого клирики Аксииля сжигали в храме. В остальном всё хорошо.
– Вот жалость.
– Что? Что-то не так с моей раной?
– Нет, я о квартале лекарей. Теперь город лишился системы медицинского обслуживания; ни лекарств, ни святой воды. В случае нападения на город защитникам не поздоровится в прямом смысле этого слова. Башня Святого Ведовства, квартал лекарей. Несчастья сыплются на наш Лаврац как из-под хвоста нечистого, не находите? Ну, вот и всё, благодарю за помощь.
Брат Игнатий отпустил побелевший палец командора, перемешал в чашке кровь с пеплом в единую бурую массу и, шепча молитву, вылил получившееся вещество на хрустальный шар. Бурая масса тонким слоем разошлась по гладкой поверхности; шар впитал её, словно диковинная полупрозрачная губка. Недра прибора связи окрасились пурпуром, в котором мелькали неразличимые тени. Монах-связист читал молитву на неведомом языке, делал над шаром загадочные пассы руками, а глаза его вылезали из орбит, всматриваясь в глубины прибора. Голос его, приобретший небывалую мощь, волнами бился о стены чердака.
– Агыр, гурыр, бурыр! Нервал, нарвал, урвал!
– надрывался монах-связист.
"Что ж он так кричит-то?" - недоумевал командор, с замиранием сердца следивший за процессом контакта с духом преподобного магистра. "О, имена свиты бога Гортиила пошли",- подумал он, услышав знакомые слова в речи брата Игнатия.
Вырезанные на каменном столе знаки замерцали странным голубоватым светом, монах-связист вдруг дёрнулся всем телом, выпрямившись, точно палка; узкие ладони легли на хрустальный шар, и брат Игнатий сказал не своим голосом:
– Ожидание соединения...
За непонятной фразой последовало продолжительное гудение, издаваемое горлом монаха-связиста. Шар посветлел, в его центре собралась бурая точка, которая неожиданно ринулась к поверхности и выплеснулась наружу, обдав командора и монаха-связиста бурой жижей. Брат Игнатий, громко вскрикнув, отлетел от каменного стола, стукнулся спиной о покатую чердачную стену и замер с нелепым лицом; правая щека подёргивалась, губы вытянулись трубочкой, один глаз был прикрыт, второй, наоборот, широко раскрыт, веко нервно дрожало. Приготовившийся к неприятностям командор вовремя зажмурился, сохранив позицию. Неуклюже перекатившись на четвереньки, он подполз к монаху-связисту.
– Брат Игнатий! Брат Игнатий!
– тряс он его за плечи, отплёвываясь.
– Вы вызвали дух ди Сави, брат Игнатий? Что вам удалось выяснить?
Прошло немало времени, прежде чем взгляд монаха-связиста стал более-менее осмысленным. Губы его беззвучно двигались, творя то ли молитву богам, то ли проклятия в адрес плохо отлаженной техники.
– Вы ошиблись, командор, - сказал брат Игнатий с безумием в очах и ужасом, написанным на лице.
– Тот, чью обугленную плоть вы принесли, не мёртв.
– Так магистр ди Сави жив?
– выдвинул предположение ди Вижен.
– Вряд ли, - туманно ответил монах-связист.
Где я? Что со мной?
Кромешная тьма окружала Виктора, царившая тишина казалась нереальной. Неужели он умер и, как отступник истинной веры, попал в преисподнюю? Что-то слишком тихо для места вечного мучения грешников; где же зубовный скрежет и пылающие во тьме глаза демонов?
– Я мёртв?
– сорвался с губ вопрос и канул в чёрное безмолвие.