Печать бога

Теоли Валерий

– Вы знаете, этот юноша, что любезно перегрыз мои путы, такой странный, - делилась она впечатлениями от знакомства с Виктором.
– Вот почему, как вам кажется, милая Агнесс, он так скоропостижно нас покинул? По-моему, такое поведение не красит молодого воспитанного человека. Бросить двух беззащитных женщин на попечение какого-то пьяного сторожа, у которого неизвестно какие мысли на наш счёт, по меньшей мере, неосмотрительно.

– У него, возможно, были срочные дела, матушка, - отвечала сестра Агнесс.

– Это его не оправдывает!
– задрала нос настоятельница и едва не навернулась на ровном месте.

Сторож как-то неопределённо хмыкнул, услышав нелицеприятные намёки в свой адрес. Оборачиваться он не стал, буркнув на ходу:

– Итить, умная сыскалась.

Матушка Лазария не разобрала его реплики и не

ответила. Быстрая ходьба по кладбищу измотала её, она прислонилась к каменному кресту и потребовала отдыха.

– Этьен, погоди! Я устала, хочу отдохнуть. Покажи место, где можно присесть. Слышишь меня, Этьен?

Сторож остановился, поискал глазами чего-то и указал на каменную скамью возле миниатюрной гробницы. Туда монахини и уселись.

– Я слышала, Жгучая Домовина очень древнее кладбище, - со вздохом произнесла настоятельница, разобрав на кресте очертания венка.
– Его, по-моему, закрыли много лет назад. Кто-нибудь навещает могилы, Этьен?

– Конечно, навещают. Они токмо и заботятся о кладбище, денежку дают на ремонт склепов, мне плотят, работничков нанимают, чтоб дорожки подлатали. Хорошие люди, из знатных богатых родов. Давайте уже пойдёмте, а?

Кладбищенский сторож петлял меж гробницами, словно хотел запутать след или заблудился. Прошло около получаса, и он привёл монахинь к монументальному зданию, богатому лепниной, с фигурами горгулийских кроликов, сидящих по углам квадратной островерхой крыши. Непривычно было видеть не богов-хранителей, а уродливых тварей, смахивающих на безволосых крылатых кроликов, скалящих безмерно отросшие резцы и угрожающих небу козлиными рогами. Арочный вход стерегли два высеченных из мрамора льва со змеиными глазами и заячьими ушами и хвостиками.

– Чьё это захоронение?
– задала вопрос сестра Агнес.

Угрюмый проводник не удостоил монахиню ответом.

– О всеблагой Создатель! Это же горгулийские кролики, - воскликнула настоятельница, рассмотрев каменные изваяния.
– Горгулийские кролики - самые кровожадные обитатели Горгульих гор, подчиняющиеся воле чернокнижников и колдунов, младшие демоны. Ты права, милая Агнес, странная гробница, странная и страшная. Она наводит на меня мрачное настроение, наполняя душу грустными рифмами. Зачем ты привёл нас сюда, Этьен?

Сторож бесшумно отворил незапертые бронзовые ворота. Створки разошлись, представив взору монашек чёрную непроницаемую тьму. Из склепа пахнуло тленом, на пороге вдруг возникла персона в балахоне, держащая угасающую лучину.

– Рогатый Кролик непобедим, - произнёс загадочно кладбищенский сторож.

– Ещё непобедимее два Рогатых Кролика, - не менее загадочно ответил незнакомец на пароль.

Ни матушка Лазария, ни сестра Агнес не знали, что Жгучая Домовина является излюбленным местом собраний демонопоклонников города Лавраца, здание с кошмарными тварями - мавзолей Филора Премудрого, противоречивой личности позапрошлого столетия, обвинённого в чернокнижии ведуна, а кладбищенские сторожа Жгучей Домовины - закрытая, глубоко засекреченная организация служителей демонического культа Рогатых Кроликов. Но вскоре монахиням предстояло это узнать...

Серая вязкая хмарь утреннего тумана застилала землю, будто дым глюк-травки. Видимость в эдаком киселе была нулевая, зато чётко чувствовался дух перегара, навевающий мысли о пьяном дебоше. Лишь с ним у командора ди Вижена ассоциировался царивший на новом загородном кладбище бардак.

Складывалось впечатление, что на погосте вволю погуляла банда никчемных еретиков, отмечающих день борьбы с Писанием: кресты повалены, надгробные плиты опрокинуты, измазюканы грязью, оградки снесены напрочь. Хорошо, хоть нецензурных ругательств нет на памятниках. Правда, из-за грязи, покрывающей надгробия, их может быть не видно. Кто бы мог подумать, что такой кощунственный беспорядок мог учинить всего на всего один захмелевший человек?

Командор с ужасом вспоминал прошедшую ночь и невольного виновника кладбищенских разрушений. Его, главу местного отделения Ордена Карающих, разбудили среди ночи крики прислуги. Спустившись (а он долго ждал под одеялом, надеясь, что крики стихнут сами собой), он узрел святого охотника Давида Адами, доверенное лицо понтифика, в исключительно жалком состоянии. Святой охотник передвигался по лестнице, ведущей на второй этаж, в личные покои ди Вижена. Передвигался на карачках, тем не менее умудряясь спотыкаться и падать. На порывы слуг и охраны оказать ему посильную помощь он огрызался нехорошими словами, брыкался и не позволял к себе приближаться под страхом неминуемой смерти. Каким образом Адами думал совершить кару в столь плачевном состоянии, было непонятно окружающим; оружия при нём не наблюдалось, пустые ножны из шагреневой кожи волочились безобидной лентой. Однако, прислуга с охранниками трогать его опасались. Заприметив на ступеньках фигуру командора в ночной рубашке, вооружившегося позолоченным канделябром из опочивальни, святой охотник возрыдал от счастья. Ди Вижен тогда предположил, что святой охотник тяжело ранен, но потом по специфическому запаху понял: Адами пьян, то есть подвергся сильному опьяняющему эффекту вследствие противоправных действий со стороны покойного магистра ди Сави, как заявил святой охотник.

Рассказ Давида был историей о героическом противостоянии человеческой воли чёрной магии восставшего из мёртвых чудовища. Покойник оказал сопротивление при задержании, применив чудо "Дыхание Бухаиля". Потерявший ориентацию святой охотник мог погибнуть, надышавшись ядовитых спиртовых паров, но благодаря вере и выдержке выжил. "Дыхание Бухаиля" обычно погружало жертву в сильнейшее алкогольное опьянение, жертва теряла способность двигаться и говорить. Но Давид не уснул мгновенно, как рассчитывал мёртвый магистр, а пошёл в атаку. Вернее, пополз, потому как идти сил не было. Он преследовал покойника по кладбищу, сражался с вызванными из недр адовых чудищами, призраками, вурдалаками, драконами (никаких доказательств присутствия вышеперечисленных существ обнаружено не было), потерял оружие и, если бы не проклятая дезориентация, победил бы врагов и настиг бы магистра! В общем, ди Сави благополучно скрылся.

За Адами выстроилась очередь желающих незамедлительно попасть на приём к командору. Начальник городской стражи был страшно обеспокоен внезапным исчезновением целого патруля стражников, а это добрая дюжина крепких мужиков, вооружённых до зубов. Беспокойство проявлялось в горящих глазах, дёрганых движениях, выкриках "Они и меня достать могут!" и нецензурной речи (именно речи, а не отдельных выражений). Раньше за начальником стражи ничего подобного не водилось, из чего ди Вижен и сделал вывод о его, мягко говоря, крайней степени обеспокоенности. Далее поступило сообщение о том, что в сточной канаве недалеко от резиденции был найден маленько пришибленный посыльный от начальника темницы. Ввиду невменяемости посыльный передать ничего от главного тюремщика не смог, только бормотал об огромном человеке в лиловых шароварах и карлике в пёстрой одежде. В той же сточной канаве (она в Лавраце длинная, пересекает город и вливается в протекающую поблизости речушку) позже нашли дюжину связанных, раздетых до панталон обезоруженных стражников. По свидетельским показаниям горе-патрульных, по дороге им встретились четверо подозрительных личностей со здоровенным псом, в которых угадывались признаки разыскиваемых циркачей. Масла в огонь подлил начальник темницы, к которому выехали узнать, чего он вообще хотел и зачем посылал посыльного. Главный тюремщик был одновременно рад и огорчён поздним визитом ловцов нечисти с отрядом стражи, ибо как раз командовал нелегальной погрузкой на телегу конфискованных продуктов питания с темничного хранилища. Он поведал леденящие кровь истории о восстании заключённых под предводительством горбуна, о загадочной смерти ведуна-отступника и его страшном перерождении в упыря, от одного дыхания которого разлетались в щепки прочнейшие тюремные двери, о грандиозных битвах в стенах темницы и о том, как врага рода человеческого схватили ребята из городской стражи и увезли в богатой повозке с надписью "имущество Юрпрудского смешанного монастыря". Также он сказал пару слов о некоем пророчестве ведуна-упыря: дескать, отступник, пребывая наедине с начальником темницы, обещался в скором времени вернуться и сжечь темницу дотла, и лишь по этой причине происходит эвакуация продовольствия. В результате проведённой дознавательной работы выяснилось, что приехавшая в Лаврац по делам настоятельница Юрпрудского монастыря не вернулась в гостиницу с массовых похорон ведунов, погибших в Башне Святого Ведовства. Под утро был разыскан возница матушки Лазарии, мирно почивавший в пресловутой сточной канаве. Он оказался, в отличие от ранее найденных посыльного и стражников, мертвецки пьян и не был в состоянии что либо говорить.