Печать бога
Шрифт:
– Убийца!
– самое невинное, чем обозвал человека крысолюд.
– Я ж тебя за... На... В... Будешь у меня... Задуши-ил!...
Непереводимая игра слов, использованная Шапочником для передачи собственного скверного настроения, закончилась его падением. Перед этим действием он закатил пылающие зелёной ненавистью очи и взмахнул руками, будто желал взлететь. Взлететь у него не получилось, зато он эффектно упал на колени, изогнулся дугой, низвергся со сцены и распростёрся на земляном полу, подёргивая воздетыми к потолку четырьмя лапами.
– Оух-х, - вырвался у Виктора вздох облегчения, когда он удостоверился, что дело окончилось лишь пусканием ветров.
Он вылез из-под груды крысолюдских
– Как это всё? Они что, все умерли?
Виктор спустился со сцены, разминая нывшие мускулы, оценивающе глянул на конвульсивно подрагивающего Шапочника и с жестоким наслаждением пнул его под рёбра. Крысолюд никак не отреагировал, из чего бывший послушник заключил:
– Если не умерли, то в глубокой коме.
– В чём?
– не разобралась в термине Агнесс.
– Спят крепко, - объяснил Виктор.
– Уходить нам надо. Мало ли, кого нелёгкая принесёт. Но сначала мне необходимо кое-что найти.
Убедившись, что с девушкой всё в порядке, он обыскал Шапочника. Найдя диковинный брелок, он запрыгнул на сцену и подошёл к саркофагу.
"Какой он смелый и могущественный!
– восхищённо подумала Агнесс, наблюдая за его уверенными движениями.
– Ах, какие у него сильные руки, какие красивые плечи! Какой он обходительный!" Залюбовавшись видом сзади Виктора, она нечаянно наступила на пальцы крысолюда-конвоира. Кости жалобно хрустнули, девушка отскочила, испугавшись пробуждения чудовища. Нежить-грызун не подавал признаков жизни. До чего же омерзительное создание! Поделом ему... Агнесс, мстительно улыбаясь, прошлась по пальцам конвоира, таскавшего её за волосы.
Бывший послушник надавил на теменное око трёхглазой змеиной головы. Тренькнул сигнал, и крышка саркофага отодвинулась, демонстрируя внутреннее убранство последнего приюта понтифика. Обитое красным бархатом ложе, изгрызенное изнутри крысиными зубами; исполосованная когтями ткань свисала узенькими лоскутами. Похоже, крысолюд был заперт в гробу не по своей воле. Ага, вот оно - сокровище Франсуа Миролюбивого! У стеночки лежал жёлтый отполированный посох в виде вытянутого в струнку дракона. Искусная работа! Вырезанный из кости ящер казался живым, до того были искусно воссозданы детали миниатюрного драконьего тела: набегающая друг на друга чешуя, складочки клыкастой морды, многочисленные рожки, образующие подобие короны над изумрудными глазами. Да, именно так он должен выглядеть - первый ведовской посох, сделанный из драконьей кости. Он полнился великой силой, вложенной в него основателем Ордена Мудрости; бывший послушник ощутил её, дотронувшись до гладкой поверхности. Чудесный предмет был тёплым, будто хранил тепло рук прежнего владельца. С ним можно было стирать в пыль горы и осушать болота, жечь огнём демонов и воскрешать умерших.
– Посох-Дракон!
– благоговейно прошептал Виктор, вынимая реликвию из саркофага.
Посох откликнулся на зов. Почувствовалось покалывание в ладонях, предмет нагрелся, изумруды в драконьих глазницах засветились ярче.
Бывший послушник вознёс хвалу Всевышнему. Одна задача выполнена, вторая и третья задачи - найти демонскую штуковину и выйти из лаврасских катакомб.
"Демонская штука" валялась около облезлого крысолюда, готовившегося преподнести её Шапочнику. Старый грызун держал её на вытянутых руках, сам он возлежал в проходе меж ближайших к сцене столиков; облако газа настигло его, когда он направлялся к повелителю ночи. У конвоиров Виктор нашёл свою суму. Он забрал её из оцепенелых лап крысолюдов и положил в неё жезло-булаву.
Так, дело сделано. Пора убираться, иначе, с везением бывшего послушника, вероятна нежелательная встреча с существами похлеще грызунов-переростков. Где выход? Выходов было целых два, и оба вели неизвестно куда. Чему там насчёт правильного выбора направления учил Наставник? В памяти всплыл совет Наставника Андрэ: "Если не знаешь, какой путь выбрать, а стоишь на перекрестье, то, прежде всего, посмотри, нет ли указующих табличек или чего-то типа того". Указателей не было, в этом бывший послушник был почему-то уверен. Существовал третий путь, человек почуял его, едва задавшись вопросом о выходе. По неизвестной причине его сильно тянуло к саркофагу. Виктор, подчиняясь наитию, тщательно осмотрел мертвецкий ящик. Взяв брелок, он нажал поочерёдно на змеиные глаза.
– Пункт назначения, - неожиданно донеслось из гроба.
Вот оно, значит, как действует! Бывший послушник жестом подозвал Агнесс.
– Прошу, доверьтесь мне и ни о чём не спрашивайте, - прошелестел он ей на ушко.
– Залезаем в саркофаг. Он был средством передвижения у крысолюда, и нам послужит.
Собор Трёх Богов поражал размерами каждого, кто смотрел на него снаружи. Взмывающие ввысь башни колоколен, увенчанные сверкающими звёздами, располагались по четырём сторонам света от гигантских, блистающих золотом куполов. Центральный купол плавно переходил в скульптурную композицию, изображающую трёх богов-близнецов, стоящих голыми пятками на острых верхушках декоративных башенок, словно на кончиках штыков. Шпили были настолько острыми, что стороннему наблюдателю казалось, будто бы небожители желают переступить с ноги на ногу, а ещё лучше - расправить крылья и полететь. Фигуры богов здорово напоминали эквилибристов, застывших в самый опасный момент выступления.
Изнутри собор казался ещё огромнее, чем снаружи. Большую часть площади храма занимал зал для прихожан, где совершались службы. Мощные колонны стволами мраморных деревьев поднимались к высоким сводам потолка, выкрашенного под небесную лазурь; с парящих под потолком облаков недоверчиво поглядывали святые и мученики, перепуганные личики богочков пялились на творящееся внизу непотребство с капителей колонн. Громадные статуи богов - Фариила, Гортиила и Аксииля, стоявшие в разных концах зала, увешанные лампадками, окружённые свечками, равнодушно взирали на движущихся цепочкой семерых вооружённых людей. С высоты роста богов отряд на фоне пустующего зала выглядел кучкой потерянных муравьёв.
Впереди вышагивал командор ди Вижен собственной персоной в боевом облачении. Золотые кресты горели на голубоватого цвета панцирном нагруднике и высоком шлеме, полностью закрывавшем лицо. Поверх жилета был надет подбитый бобровым мехом камзол из плотной ткани со вшитыми в неё проволочными кольцами, из того же материала была сшита юбка, из-под неё торчали грубые солдатские ботфорты. По краям юбки вились вышитые серебром имена богов-хранителей. На плече командор нёс боевой молот, скреплённый бронзовыми кольцами, в другой руке нёс большой серебряный крест, при нужде использующийся как оружие. За командором следовали несколько ловцов нечисти и бородатый подслеповатый ведун - помощь, выделенная Орденом Мудрости. Отряд сопровождал отец Лазариус - родной брат покойной матушки Лазарии, служивший в соборе.
– Сюда, сюда, прошу, сюда, - показывал он дорогу.
Священник завёл бойцов за крестообразный алтарь, отворил потайную дверку, замаскированную под икону, и пригласил спуститься по дощатой лесенке в подвал. Ступени затрещали под грузным телом ди Вижена, принявшегося распевать бесогонные молитвы Всевышнему. Шедшие за ним люди иногда крестились, поминая богов-хранителей и святых, способных предотвратить обрушение лестницы.
– Верно, давненько по ней не ходили, - высказал догадку командор, выбрав паузу между строчками молитвы.