Печать бога
Шрифт:
– Не дёргайся, мал...
Хрясь!!! Свинцовый шар врезался в открытый рот великана, прервав на полуслове. Бегемот отшатнулся, явно ошарашенный внезапностью происходящих событий. Освободившийся из душных объятий Виктор застыл на мгновение, уподоблённый святому Франсуа Миролюбивому - основателю Ордена Мудрости: посох отведён назад для удара, рваную замызганную одежду развевает лёгкий ветерок, гневное выражение лица не предвещает врагам ничего хорошего, злобные осоловевшие глазки бродят в поисках следующего противника.
Раньше остальных среагировал на агрессивные действия монаха-ведуна
– Убью! Раждавлю!
– взревел опомнившийся Бегемот, расставил толстые руки и кинулся ловить обидчика.
– Не надо!
– предостерегающе крикнул горбун.
Виктор отмахивался от наступающих врагов несчастным Берком, жалобно поскуливающим и наверняка раскаивающимся, что вгрызся в посох, но боящимся разжать челюсти. Послушник напоминал знаменосца, орудующего знаменем перед носом вражеской армии. Мало того: он пытался атаковать, причём довольно успешно! Досталось даже Аполли, жаждавшему усмирить гнев буйного монаха мирной беседой. Разочаровавшись в собственном красноречии после оплеухи, полученной собачьим хвостом, горбун приказал циркачам напасть одновременно; он промычал нечто нечленораздельное и резко вскинул в сторону Виктора руки с растопыренными пальцами. Лохматики, уворачиваясь от пронёсшейся над ними песьей туши, добрались до ног послушника. Бегемоту повезло куда меньше, нижний конец посоха попал ему в живот, остановив манёвр с захватом монаха-ведуна сзади. Гигант согнулся пополам и последним рывком, падая вперёд, повалил противника. Напуганные падением человека-горы, лохматики вовремя откатились прочь, а послушник оказался погребённым под Бегемотом. Лохматики заломили ему руки, отобрали посох.
Волна ярости схлынула, вместе с ней ушли силы.
– Демон с вами, два золотых! Ни гроша более, либо я ухожу, - прохрипел изрядно протрезвевший Виктор.
Аполли замолчал, размышляя. После продолжительной паузы он промолвил:
– Умеете вы торговаться, уважаемый. Пятнадцать золотых! Сейчас я приму ваше золото, а за окончательным расчётом вернусь позже, когда вы будете в состоянии заплатить.
– Так... не... пойдёт, - воспротивился старший послушник, по одному выдавливая слова.
– Каков окончательный... расчёт, по-вашему, и о каком сроке... идёт речь?
– Не волнуйтесь, уважаемый, - грустно улыбнулся горбун, потирая красную отметину на щеке - след от хвоста Берка.
– Я не потребую от вас более того, что вы сможете дать. Когда-нибудь наши пути вновь пересекутся, и я попрошу вас о помощи. Разве накормить голодного старика, позволить ему переночевать в сарае - великая цена за обретённые славу и знания? Уверен, книга принесёт вам известность, почёт, стоит её прочесть. Что до срока, то я не собираюсь возвращаться сюда по доброй воле лет десять. Подойдёт вам расчёт, уважаемый?
Здесь точно кроется подвох. Зачем нужна многолетняя рассрочка? Таким образом, циркач хочет набить цену, чтобы покупатель чувствовал себя в долгу - вдруг действительно они вновь встретятся? Тогда к следующей встрече Виктор тщательно подготовится. Если она состоится, конечно, эта встреча. Платить - не платить, покупать - не покупать. Вообще ничего не покупать, и пускай делают с ним, что хотят. Пускай подарят ему мученическую смерть! Осклабившийся рядом Берк заставил засомневаться в принятом было решении. Циркачи ведь не посягают на его веру, и получится, погибнет он не за Творца, а за нежелание расставаться с презренным золотом.
– По рукам, - кивнул старший послушник.
Увесистые кругляши перекочевали в широкую, покоробленную ладонь Аполли. Хозяин цирка довольно усмехнулся, пряча монеты.
– Прежде, чем расстаться, назовитесь, уважаемый, - попросил горбун.
– Годы обычно меняют личину человека, но не его имя, данное от рождения. И распишитесь вот тут.
В руках Аполли невесть откуда возникли измятый листок дешёвой бумаги, железная палочка, заменяющая перо, и чернильница. Горбун аккуратно выписал на листе какие-то цифры.
– Что это?
– Договор о продаже вкупе с долговой распиской. Мы же не какие-нибудь мошенники, уважаемый!
Монах внимательно прочёл содержание так называемого документа. "Я (прочерк) обязуюсь предоставить в двадцатилетний срок Весельчаку Аполли сумму в размере 13 золотых руфориев Виталийского королевства или же оказать ему услуги, угодные ему на момент их оказания, в обмен на книгу, приобретённую мною у него 13 апреля 1515 года от Первой проповеди Пророка". Услуги, значит. Хорошо, время покажет. Виктор взял палочку, поставил размашистую подпись.
– Меня зовут Виктор Сандини, я старший послушник Ордена Мудрости.
– Замечательно, уважаемый, замечательно!
– расплылся в страшной улыбке горбун.
– Не смею вас более задерживать! В знак уважения позвольте Бегемоту проводить вас до дому - очень уж плохо выглядите. Он понесёт книгу и ваш посох.
– Нет!
– запротестовал послушник.
– Я отправлялся в храм...
– Никаких возражений, уважаемый Виктор! Вы же хотите вернуть посох? Сейчас вы пойдёте домой, приляжете, отдохнёте. Уверяю вас, нынче я пекусь о вашем здоровье и благополучии не хуже вашей матушки. Дома Бегемот отдаст ваше грозное оружие.
Аполли подал знак, Бегемот неуклюже поднялся и помог встать послушнику. Пёс улёгся у ног хозяина цирка, закрыв глаза лапой, как бы защищаясь от яркого света.
– Желаю вам осуществить ваши мечты, уважаемый Виктор, - сказал напоследок горбун, протягивая руку для пожатия.
– Благодарю, - ответил старший послушник.
– Прощайте.
Руки он не пожал.
Громом ударили колокола Собора Трёх Богов, разнося протяжный звон по всему городу, сообщая о нарождении нового дня, о восхождении солнечного бога Фариила в пламенной колеснице на небосвод.