Печать бога
Шрифт:
Бездонные антрацитовые глаза нежити, до того равнодушные, как и их обладатель, вдруг ожили. Сначала откуда-то взялся блеск, потом из тьмы всплыло лицо. Святой охотник узнал себя. Он смотрел в собственное отражение, дьявольски точное, ужасающее правдоподобием. Отражение внезапно побледнело, наполняясь необычным белым светом, идущим откуда-то изнутри, из черепа эльфа. Свет заслонил отражение, излился из глаз молочным туманом, приятно обволакивающим Давида Адами.
Мгновенная дрожь пробежала по Башне Небесного Ведовства. Здание замерцало зеленью, от фундамента разошлись по мостовой трещины. Из-под крыши блеснула яркая вспышка.
Великая Магистресса удивлённо смотрела на склонившуюся над ней расплывчатую фигуру в балахоне. Гость погружал в её грудь
– Ты должен был погибнуть со всеми, - прошептали обескровленные губы.
– Ты должен был...
Шёпот прекратился. Мудрейшая закатила прекрасные очи, дыхание прервалось.
– Не нужно было разворачивать лист, - проговорил гость.
– Святого призрака не убить так просто. Вы были правы, за всё нужно платить.
Он уложил остывающее тело в кресло, сокрушённо поцокал языком и растаял.
Не успевшая выступить из стен здания слизь стекала вниз, засыхая на подувшем с небес ветру. Тоненькая корка шелушилась и опадала на площадь прелыми листьями. Башня Небесного Ведовства, пробыв зелёной всего пару минут, снова поменяла окраску. Она стала такой же, что и раньше. За одним, пожалуй, исключением: в ней не осталось живых людей.
В холле Башни Людского Ведовства воцарилась тишина. Среди устилавших пол и центральную лестницу обгоревших трупов располагалась скульптурная композиция: лысый лопоухий эльф с хлыстами, растущими прямо из рук, душит измученного человека в шляпе с оборванными полями. Скульптура была выполнена, судя по всему, из гипса. Внезапно изваяние человека пришло в движение. Оно чихнуло, подняв с себя облако белесой пыли, и попыталось освободиться от эльфийского захвата. С треском сжимавший шею хлыст отломился и грохнулся на закопченный пол. Святой охотник Давид Адами - это был он - шлёпнулся на пол от неожиданно скорого освобождения и чихнул.
Струя синего пламени сорвалась с Посоха-Дракона и устремилась к горбуну. Она обволокла древний колодец; Виктору показалось, даже камни полыхнули, будто дрова. Когда огонь спал, на месте колодца вздымалась куча оплавленных камней. От них дохнуло жаром, бывший послушник прищурился, прикрыв лицо ладонью. Сзади раздался глумливый голос горбуна:
– Так-так, дорогой Виктор, ты нашёл неплохую игрушку. Но она тебя не спасёт.
Бывший послушник обернулся. Синее пламя прочертило вокруг него кольцо, испепеляя настенные факелы и оставляя борозды в стене. Виктор ударил огнём, изливавшимся из посоха, словно плетью. Позади никого не было.
Бывший послушник ощутил опасность в последний момент. Не обладая реакцией святого охотника, как раз устраивавшего взрыв в катакомбах, он всё же успел отклониться. Тонкий чёрный хвост, оканчивающийся маслянисто поблёскивающим треугольным лезвием-жалом, молнией ударил с потолка, рассёк ткань рубахи и врезался в пол, выбив фонтанчик каменной крошки. К потолку понеслась синяя струя, на фут разминувшаяся со спрыгнувшим вниз горбуном.
Кем-кем, а человеком горбун точно не был, как и думал Виктор. Находившееся перед ним существо напоминало горбатого человека в дорожном плаще. Из рукавов высовывались продолговатые когтистые пальцы с выраженными суставами, над горбом высился на целый ярд гибкий хвост, выраставший из-под полы плаща. Он слегка раскачивался, похожий на удивительную змею. Надвинутый на лоб капюшон затемнял верхнюю часть лица, зато нижнюю удалось рассмотреть: квадратный подбородок, снабжённый выпирающими из-под нижней губы клыками. Губы кривились в вечном оскале. Горбун присел на корточки, коснувшись дюймовыми когтями пола; очевидно, он готовился к нападению.
Виктор дал мысленный сигнал посоху. Он просто приказал атаковать, и посох послушно, как в первый раз, выстрелил языком синего пламени по врагу. Горбун непостижимым бывшему послушнику образом переместился вправо, и огонь жадно лизнул пустое пространство. Хвост со свистом вспорол воздух, клинок рубанул по оружию ведуна. Посох разломился на две неравные части. Оголовье в виде драконьей головы продолжал сжимать в руках Виктор, нижняя часть отлетела прочь.
Нет! Кто-то внутри Виктора закричал от боли. Бывший послушник почувствовал, будто ему отсекли жизненно важный орган, и тоже закричал, но не услышал крика. Посоха-Дракона больше нет! Задание Франсуа Миролюбивого провалено! Как он объяснится со святым? Что делать? Успокоиться, собраться и дать врагу отпор. Всевышний с богами небесными, какой отпор? Что он может без чудесного посоха? Подставить грудь под удар, чтобы всё скорее закончилось? Идиот! Ты знаешь, чем всё закончится в случае победы горбуна. Тогда необходимо уносить ноги! Ну-ну, попробуй. Схлопочешь жалом в спину. Тогда сражаться? Сражаться с Аполли без оружия бессмысленно, он чересчур быстр и опасен. Ты же Избранный, придумай что-нибудь. Хотя, какой ты, к рогатому кролику, Избранный...
Пока Виктор ошарашено смотрел на обломки посоха, воспользовавшийся его замешательством горбун подскочил к нему и ударил рукой наотмашь. Человека подбросило в воздух, он пролетел добрых три ярда и шлёпнулся на каменные плиты. Счастье, что ударом ему не свернуло шею. Придя в себя, бывший послушник привстал на четвереньки. Аполли ухватил его за волосы и, приподняв, шарахнул лбом о пол. Виктор распластался, из рассечённого лба потекла кровь, заливая глаза. Почти ничего не видя, удерживая в руке обломок Посоха-Дракона, он подобрал под себя колени, локти и опять сделал попытку встать. Горбун вытянул его вдоль спины хвостом, заставив улечься и застонать сквозь крепко сжатые зубы. Пересиливая себя, бывший послушник поднял голову, подтянул дрожащие руки для следующей попытки. На сей раз Аполли не препятствовал ему. Человек успешно встал на ноги, упёрся ладонями в дрожащие колени, выплюнул окровавленный зуб и попробовал выпрямиться. Его шатало, точно под порывами ураганного ветра. Он повернулся к горбуну.
– Чего ты добиваешься, дорогой Виктор?
– взъярился Аполли.
– Почему не ползёшь отсюда? Почему не молишь о пощаде? Почему не пытаешься договориться со мной, согласиться на роль предводителя адской армии? Неужели хочешь стать мучеником? Цепляешься за свою веру, как утопающий за соломинку! И, кстати, куда ты подевал мой Жезл Потерянных Душ?
– Вряд ли меня пропустят на небеса, - прохрипел Виктор.
– Я не оправдал доверия святого, богов и Всевышнего. Они в меня верили. В меня поверили Агнесс и даже командор Карающих. Предавать веру нехорошо, Аполли. И я не предам...
Хвост стеганул по ногам бывшего послушника; человек рухнул и замер, не подавая признаков жизни. Горбун, бормоча себе под нос ругательства, приблизился к нему, нагнулся и отпрянул. Знак Франсуа Миролюбивого, запечатлённый родинкой на запястье Виктора, полыхнул синим пламенем. Огонь охватил обломок посоха, находящийся в ладони бывшего послушника.
– Вечно с этими ведунами проблемы, - буркнул Аполли, пятясь.
– То в Кровавую Белку обратятся, то во что похуже.
Виктор открыл глаза. В него вливались знания, сила распирала его. Он судорожно вздохнул и не ощутил боли в сломанных рёбрах. Спокойствие овладело его душой. На краткий миг он забыл, где находится и что делает. Он неторопливо встал, оглядел зал. Ему не были видны собственные глаза - насыщенная синева пылала вокруг двойной серо-голубой радужки. Он вдруг осознал, что ему не нужен посох; всё-таки, испытывая к предмету уважение, он поднял с пола обломки и засунул в сумку.
– Аполли, где ты?
– позвал он, разглядывая стены и потолок.
– Здесь темновато, я не вижу тебя.
Виктор ничего не сделал, лишь подумал, и зал опоясала стена ревущего синего пламени. За грудой камней, бывшей недавно колодцем, затаилась низкая горбатая фигура. Она бросилась к человеку, хвост дёрнулся вперёд, целя в лицо. Виктор вскинул руки, их в мгновение ока объял огонь, оформившийся в синие звериные лапы. Они удлинились, сомкнулись на шее горбуна и с размаху впечатали его в стену. Затрещал материал дорожного плаща под лижущими его язычками пламени. Аполли взревел, клинок хвоста замолотил по камням, раскалывая плиты; к огненным лапам хвост не приближался.