Печать Индиго
Шрифт:
– Извините, мне надобно немедленно разрешить одно дело с Людвигом.
Более не сказав ни слова, фон Ремберг вылетел из гостиной, твердя про себя, что ему надо немедленно все забыть, и более никогда не повторять подобное действо, которое выбило его существо из привычного непоколебимого состояния.
Глава XI. Дар
На следующий день, фон Ремберг с самого утра работал в своем кабинете. Было воскресенье, и сегодня он был свободен от службы. Около четырех часов дня Слава повстречала в коридоре слугу, который важно следовал с чаем на серебряном подносе. Узнав, что напиток для Кристиана, девушка выразила желание сама отнести чай мужу и, забрав поднос у слуги, направилась в сторону кабинета. Со вчерашнего вечера она не видела
– Я принесла вам чай, Кристиан. Вы с самого утра не выходите из своего кабинета.
Кристиан стремительно поднял голову и, прищурившись, вперил мрачный взор в свою юную жену. Слава, как и обычно, была одета в бесформенное платье-балахон. Ее волосы и часть лба скрывал короткий апостольник темного цвета. Она постоянно носила подобные одеяния темно-серых, коричневых или черных тонов. Эти мешковатые платья, без талии и без нижних юбок, неизменный апостольник на голове делали девушку похожей на некую отшельницу-монахиню. Однако фон Ремберг прекрасно знал, как привлекательна ее фигурка. И он отчетливо помнил прелести ее лица, волос и очертания ее стройного силуэта. Но в эту пору в этом неприглядном одеянии ее фигурка среднего роста казалась приземистой и невзрачной. И отчего-то теперь Кристиана покоробило от ее вида. Он не понимал, отчего Слава постоянно пытается скрыть все свои прелести от посторонних глаз. Все-таки молоденькие девицы ее круга наоборот непременно пытались показать в наилучшем свете красоту своего лица и тела. Оттого, окинув пронзительным взором Славу, которая уже приблизилась к нему, он не удержался от вопроса:
– Отчего, мин херц, вы постоянно носите эти ужасные одеяния? Словно вы старая матрона или монахиня?
– Но я думала, что вас не смущают мои наряды, – удивленно ответила девушка, ставя поднос с чаем и свежеиспеченными булочками перед ним.
– Да, это так, – как-то мрачно вымолвил фон Ремберг и указал ей рукой на ближайший стул. Когда Слава села, он глухо продолжил. – Но мне кажется было бы лучше, если бы вы, Светослава, начали одеваться в немецкое платье по моде, как уже давно приказал всем поданным ваш царь Петр.
– Но я никогда не одевалась по моде, – замялась девушка, наблюдая, как фон Ремберг деловито разливает чай по чашкам. – И совсем не знаю, что нынче носят в столице. Но если вам будет приятно, то я постараюсь справить себе новый гардероб.
Кристиан скорчил кислую мину и, встав с чашкой, подошел к ней, пробубнив:
– Впрочем, мне все равно, как вы одеты, мин херц. Я лишь подумал, когда вы вошли теперь, что, возможно, вам будут к лицу модные туалеты.
– Благодарю вас за заботу, Кристиан, – приветливо заметила девушка, проворно взяв из его руки блюдце с чашкой. – Но мне придется потратить немного денег, вы не против?
Он вновь вернулся на свое место и, взяв очередную бумагу начал просматривать ее, забыв о своем налитом чае и едва услышав вопрос девушки. Но через минуту, видимо, дочитав, он поднял глаза от бумаг и заметил:
– Я же положил вам ежемесячное содержание. Или вы думаете, его будет мало?
– Нет, – пролепетала девушка и смутилась. – Я думаю, хватит. Я не буду выбирать много туалетов.
– Однако если вы не будете ничего заказывать я пойму, – тут же вымолвил фон Ремберг, поняв, что разговор ушел немного не в то русло. Последние три недели он только и размышлял о том, как заставить девушку подарить ему камень, который, как он отчетливо знал, лежал внутри ее туалетного столика. Несколько раз он ходил вокруг этого заветного столика, пока девушки не было в спальне, но ни разу не позволял себе прикоснуться к древнему кристаллу Инглии, боясь нарушить уникальную энергетику камня, и не дерзал даже увидеть его. Потому что “Великий Владыко” принадлежал девушке, и мог потерять свою силу от его прикосновения. Эта ситуация раздражала Кристиана неимоверно, так как Верховный постоянно торопил его. В последние дни, размышляя над всем этим, молодой человек придумал некую легенду, которая могла бы заставить девушку подарить ему камень. Он прищурился и как бы нехотя сказал. – Мои финансовые дела в настоящее время немного затруднительны, поскольку в этом году я выручил мало доходов с урожая…
Он чуть помолчал и вновь уткнулся взором в бумаги.
– У вас денежные трудности, Кристиан? – поинтересовалась напряженно девушка.
– Вам это интересно? – спросил он тихо, обратив на нее фиолетовый взор.
– Все, что касается вас, меня занимает. Все же вы мой муж.
– Но в наше время жены не интересуются делами своих супругов, это весьма не модно.
– Да что вы, Кристиан, все с этой модой? – ответила порывисто Слава. – Я люблю вас. И мне хочется знать обо всем, что происходит с вами и с вашими делами.
– Вы любите меня, мин херц? – опешив, тихо вымолвил Кристиан.
– Да, – пролепетала девушка и смущенно опустила глаза, но немедля подняв на него искренний взор, выпалила. – Люблю всем сердцем, ведь вы мой муж.
По телу фон Ремберга пробежал радостный озноб. Он почувствовал, что, наконец, его цель стала почти достижимой. Как-никак влюбленную девицу можно было уговорить на многое, как говорил Верховный. Глаза молодого человека тут же хищно заблестели, и он опустил взор на бумаги, пытаясь скрыть свое ликование. Как и предвещал Верховный, ему все же удалось внушить девице эту самую злосчастную любовь, хотя он вообще не верил, что у него это получиться. И теперь дело было за малым, и Кристиан чувствовал это. Он быстро поднялся на ноги и, приблизившись к девушке, чуть склонился над нею. Быстро продолжительно поцеловав ее ручку, Кристиан внимательно посмотрев в ее глаза, и как можно ласковее выдавил из себя:
– Мне это приятно слышать, мин херц.
Слава подняла на него глаза и, ощущая неистовую потребность услышать в ответ ответное признание, сглотнула и проникновенно спросила:
– А вы, Кристиан, что вы чувствуете ко мне?
Взор фон Ремберга дрогнул от ее прямого янтарного взора, и он стремительно опустил глаза в пол. Он поразился ее вопросу, а более чистоте ее помыслов. Ибо только ребенок мог спросить так искренне и без боязни то, что его волновало в данный момент. И вдруг Кристиана осенило предположение о том, отчего золотистая аура девушки так светла и до сих пор не потемнела. Слава была невероятно искренна и чиста сердцем. Но, по мнению молодого человека, это было опасно, жить подобным образом в их неспокойное лживое время. Этой чистотой могли воспользоваться другие и сделать этому человеку зло. И фон Ремберг вмиг ощутил себя в этой коварной роли, того самого человека, который пытался воспользоваться наивностью девушки. Нахмурившись, он сел обратно на свое место и тихо уклончиво вымолвил в ответ:
– Вы весьма приятны мне, мин херц. Мне нравится ваше общество. И вообще я же женился на вас.
– Это так. Но… – девушка замялась. Она надеялась услышать от него совершенно иные слова, а не эти вежливые фразы.
– Неужели вы сомневаетесь в моих чувствах к вам? – тут же начал выкручиваться он, подняв на нее глаза.
– Я даже не знаю…
– Светослава, поверьте мне, я доволен нашим браком. Вы любите меня, я этому весьма рад. А теперь простите, но мне надобно далее заняться делами, – как-то холодновато заметил Кристиан и добавил. – Ведь я не могу более ни о чем думать, как об этих злосчастных долгах, из-за которых этот высокомерный граф собирается вызвать меня на дуэль.
– На дуэль? – опешила Слава.
– Да. К сожалению я не могу открыть вам его имя. Еще полгода назад я проигрался в карты этому графу. Очень большую сумму. Почти полмиллиона рублей. И должен был выполнить обязательства по выплате долга до сентября. Но, к сожалению, у меня не нашлось нужных средств. Я просил графа дать мне еще отсрочку, однако, он и слушать не стал меня в прошлый раз. Мы повздорили, и все кончилось оскорблениями. Мне пришлось вызвать его на дуэль.
– Какая страшная история, Кристиан, – вымолвила девушка. – И вы что же, пойдете на эту смертоносную дуэль?