Печать мастера
Шрифт:
Коста вздохнул и решил начать сначала.
– Когда напали на корабль, мистрис – жена капитана держала щит у кормы… потом включили “глушилку” – произнес Коста неуверенно и мастер кивнул, подтверждая. – И… мы прыгнули в воду…
Глава 14. Достоинство каллиграфа. Часть 2
Пограничные территории
Аль-джамбра
Пристань кишела людьми, несмотря на ранний час – их
Их выстроили в связки – «двойками», построили попарно, подгоняя по возрасту, и – посчитали.
«Писарей ценят, как и ремесленников – говори и показывай, что умеешь, каллиграфы товар не частый… – наставлял его мастер Хо вчера ночью. – Сохраняй спокойствие, держи контроль, и жди… я найду тебя. Нас вытащат – купят, они проверяют все аукционы, – твердо сказал Наставник. – Твоя задача – ждать. И выжить… Поэтому веди себя тихо, выполняй свою работу и – жди».
Мастера и одну женщина с их корабля вели отдельно, причем на руки мистрис одели какие-то браслеты. Старик Хо нашел Косту глазами и – наклонил голову.
Коста кивнул Наставнику, прощаясь.
Их разделили.
Детей отвели с корабля первыми – крик стоял такой, что закладывало уши. Дети тянули руки к мистрис, женщины плакали и рвались вперед…
Малявка – молча смотрела на Косту темными глазищами, сунув палец в рот. Пигалица осиротела за два дня до прибытия в Аль-джамбру. Бледная женщина просто тихо скончалась во сне – и пацанят разобрали женщины – кормить и укладывать спать, а мелочь устроила бунт, не даваясь никому в руки и прибилась к Косте. Так и просидела все время рядом с ними.
– Пшли! – его подтолкнули в спину на сходни – «пигалицу» уводили вместе с остальными детьми, но она постоянно оборачивалась.
Коста постучал пальцем по уху, приложил к губам, и потом провел по животу – “больше слушай, молчи, не открывай рот, если не спрашивают, ешь сразу, как выпадет возможность, не приближайся к чужим – держи дистанцию…” – повторил он жестом наставления.
Малявка едва заметно кивнула, Малявка едва заметно кивнула – эти нехитрые истины Коста вбивал в ее голову весь вчерашний день. Куда продадут девочку – не знал никто, и увидит ли она братьев – с этого аукциона закупали рабов для всех пределов. Коста заставил её рисовать две вещи – ожоги от меток, которые носили братья и написание “удачи”. Точнее он учил рисовать “благополучие”, выводя штрихи мокрым пальцем на полу. Рассуждая так – в пять зим мало кто пишет, если ребенок сможет показать, что умный…
…но мастер предложил – “удачу”. И штрихи запомнить проще и начертание, и если девочка начертит иероглиф, мало кто не подумает, что ребенок принес благословение Немеса в дом. А метки… Мастер сказал – врядли. Кто продан, тот продан, и редко когда встретятся те, кто из одной семьи, их всегда делят. И слишком маленькие братья, чтобы хотя бы запомнить, как выглядит пигалица…Но Коста – уперся. Уперся и всё. И поэтому они рисовали.
Лепесток ириса – для девочки,
Если “лепесток ириса” захочет найти братьев, когда вырастет, пусть ищет трехзубую гору и косые облака, плывущие над ней.
Мелочь обернулась на Косту в последний раз, и вереница детей, связанных простой веревкой растаяла в толпе.
Их разделили на десятки и к каждому приставили пару надзирателей. Коста сбился со счета на седьмом – видимо сегодня прибыл не один корабль с будущими рабами.
– Двести один. Двести два. Шевелись!
Коста послушно шагнул вперед, подставляя шею, где ему узкой кистью вывели номер, кожу защипало от краски.
– Не тереть! Не тереть номер я сказал! – кнут сверкнул в воздухе и «номер двести один» рухнул на пол, как подкошенный. – Руками не трогать! Не чесать! Ясно?!
– Двести четыре. Двести пять. Двести шесть.
Сосед потянул Косту за рукав и он шагнул следом – на шее юнца криво было выведено «двести четыре» черной краской.
– Как думаешь, смоется? – шепнул ему мальчишка, но Коста не ответил – это наименьшая из проблем, которая волновала его сегодня.
– Десяток, за мной!
Их вели не долго – загнали в подобие бараков, какие на Севере строят для лошадей – крытые и теплые, Коста видел такие у Вонгов, не хватало только стойл. Бараки внутри разделяли перегородки и он видел, как десятки, шедшие впереди – переходили из одного в другое.
– Строится! Попарно!
Вереница тянулась через весь барак. Рабы стояли устало, изредка посматривая на надзирателей, которые ходили вдоль строя, но бунтовать не осмелился никто. Или им отбили желание ещё на корабле, или… они просто не могли. Раз Мастера увели отдельно, наверняка все, кто может сплести хоть что-то стоящее, или имеет высокий круг – давно не здесь.
– Следующий десяток! Раздеться!
Надзиратель подал пачку свитков магу, который сидел за столом.
– Подходить по одному! Двести один – к столу! – маг пошуршал бумагами, перебирая пергаменты.
– Двести два! – крикнул надзиратель и показательно щелкнул кнутом, чтобы поторопить.
Мальчишка – не с их корабля, Коста бы запомнил такого худого и смуглого – шагнул вперед и спустил штаны.
– Раздеться полностью!
Свистнул кнут, и юнец быстро сбросил верхнюю безрукавку, рубашку и остался голым.
– Клановые печати? – спросил маг.
– Отсутствуют, – отозвался надзиратель, осматривая мальчишку со всех сторон.
– Метки?
– Одна в наличии. Свежий ожог на предплечье.
– Здоров, – отозвался высокий маг в зеленом халате, сворачивая плетения, которые бросил на мальчика. – Внутренних и внешних повреждений нет.
– Следующий! Двести три!
Коста шагнул вперед, расстегивая ремень. Стянул рубашку через голову и снял штаны.
– Клановые печати – отсутствуют, метки – тоже.