Печать тернового венца
Шрифт:
– Что вам надо?
На пороге стояла молодая девица. Она представилась внучкой мадам и, узнав о цели визита, заявила:
– Можете сами попытаться поговорить с ней, но вряд ли у вас получится. Бедная бабушка тяжело больна. Мы ухаживаем за ней, как можем, но скоро придется сдать ее в дом престарелых – она никого не узнает и даже не помнит, как ее зовут.
Внучка провела посетителей в садик, где грелась на солнышке, сидя в инвалидном кресле, закутанная в пледы и одеяла мадам Гош-Тариньяк. Сгорбленная, седая, с дрожащей
– Нам не повезло, – констатировала комиссарша. – Старушка совсем в маразме, так что мы от нее ничего не добьемся. Похоже, в Сен-Мишеле нам больше делать нечего!
Они решили не покидать на ночь глядя городишко и сняли два номера в отеле. Элька ощущала глубокое разочарование – они были так близки к тому, чтобы заполучить реальные доказательства, и вот... Да, у них имелось признание профессора Эдвардса, но ведь оно – всего лишь слова, которые можно опровергнуть. А старую подкладку со следами изъятия фрагмента, который получила на анализ одна из лабораторий, проигнорировать никто бы не смог!
Утром, позавтракав, Элька и Луиджи покатили прочь из города. За рулем сидел молодой человек, комиссарша в задумчивости уставилась в окно. Внезапно Элька завопила:
– Остановись, немедленно остановись!
Луиджи подчинился и обеспокоенно спросил:
– Элька, что случилось?
– Вот что случилось! – ответила комиссарша и ткнула пальцем в булочную, около которой затормозил автомобиль.
Сквозь большое окно можно было видеть, как только что зашедшая в магазин... мадам Гош-Тариньяк, совершенно преобразившаяся и на вид полностью здоровая и вменяемая, покупает булочки.
– Старуха нас надула! – кричала Элька, выскакивая из автомобиля. – Разыграла из себя впавшую в маразм особу, а сама здорова, как огурчик! И падре тоже наврал с три короба! Они здесь все заодно! Я так и знала, что им звонили из Ватикана и велели обмануть нас!
Комиссарша влетела в булочную, Луиджи поспешил за ней. Элька, схватив за локоток мадам, рявкнула:
– Вы чудным образом исцелились от всех своих хворей?
– Не понимаю, что вы имеете в виду! – процедила старушка и наступила Эльке на ногу.
Комиссарша взвыла и выпустила мадам Гош-Тариньяк, та проворно покинула булочную и шустро двинулась прочь.
– Ничего себе маразматичка с болезнью Альцгеймера, которая даже свое имя вспомнить не в состоянии! – изумилась Элька и скомандовала: – Мальчик, вперед, за старухой!
Нагнать мадам было невероятно сложно, старушка обладала необыкновенной прытью. И все же Элька настигла ее и, схватив за шиворот, произнесла:
– Мадам, стоять! Иначе я применю к вам приемы карате!
– Грабят посреди бела дня! – завопила мадам, привлекая внимание прохожих.
Сцена, если смотреть со стороны, была ужасная: крепкого сложения женщина с горящим взглядом и запыхавшийся молодой человек пристают к опрятной старушке, прижавшей к груди пакет с булочками.
– Вас арестуют! – заявила мадам. – Я подам заявление о том, что вы пытались меня ограбить!
Элька, не растерявшись, обратилась к прохожим, которые возмущенно качали головами, созерцая нападение на старушку:
– Дамы и господа, эта особа – убийца! Она отравила моего папочку, как и восемнадцать других своих мужей! Я искала ее много лет и вот наконец нашла! Она – черная вдова!
– Что вы мелете? – пискнула мадам Гош-Тариньяк. – Вы уничтожаете мою репутацию!
– Скажите, куда дели подкладку власяницы графа Виктора, и мы оставим вас в покое. А иначе... – пригрозила комиссарша.
– Господи, – простонала старушка, – и почему все сошли с ума из-за какой-то старой тряпки? Вчера падре позвонил мне и заявил, что я должна разыграть выжившую из ума особу перед двумя посетителями и ни в коем случае ничего не говорить им про реставрацию власяницы.
– Куда вы ее дели? – повторила вопрос Элька.
Мадам запричитала:
– Я хотела вначале передать ее министерству в Бертране, но те заявили, что им она не нужна, и велели отослать французам, в Париж, в министерство культуры, точнее, в департамент по охране исторических монументов. Что и я сделала!
– Мадам, если выяснится, что вы врете, – жестко заговорила Элька, – я вернусь в Сен-Мишель и устрою так, чтобы все знали: вы – пособница кошмарных преступлений. И добьюсь, чтобы вы провели последние годы вашей жизни в тюрьме. А теперь ступайте прочь. И держите язык за зубами, мадам, вашему падре нечего знать, что мы с вами говорили.
– Боюсь, ему все равно доложат, – вздохнула старушка, – своей выходкой вы привлекли большое количество зевак.
Через пять минут машина, в которой находились Элька и Луиджи, неслась по трассе по направлению к соседней Ницце. Там они купили билеты на ближайший рейс до Парижа и во второй половине дня переступили порог министерства культуры. После недолгого препирательства им предоставили возможность поговорить с начальником департамента по охране исторических монументов. Тот, посмотрев в компьютере, сообщил:
– Вынужден вас разочаровать, в наших каталогах подкладка власяницы графа Виктора Бертранского более не значится.
– «Более не значится»? – повторила его слова Элька. – Куда вы ее дели?
– Передали в музей Гимэ, – ответил начальник. – Там, в составе коллекции Гайе, хранятся чрезвычайно ценные экспонаты текстильного искусства. Если это так важно, то я могу связаться с коллегами и попросить их оказать вам содействие.
– Очень важно! – вскричала Элька, чувствуя новый прилив сил.