Печать волка
Шрифт:
Натан побледнел.
— Одинаково милы…
— Младшая, — решительно сказал вожак. — По глазам вижу.
Лицо Натана приобрело страдальческое выражение. Неужели вожак велит ему привести маленькую Тишу в лес, крепко — накрепко привязать к дереву и оставить на растерзание диким зверям? Жизнь дочери в обмен на свою? Нет, ни за что.
— Мы живем дольше людей, — сказал Архен. — Шесть лет, говоришь? Я подожду десять.
— Подождешь? — переспросил Натан. — Я не понимаю…
— Твоя младшая дочь станет моей волчицей. Но я дам ей время, позволю расцвести… А по прошествии десяти лет ты приведешь ее ко мне.
Но почему она? — едва не выкрикнул ди Рейз. Возьми любую, мало ли женщин забредает сюда, и не всегда старухи… Какая тебе разница? Ты же волк, не человек! Но здравый смысл одержал верх над гневом. Десять лет — немалый срок. Может быть, за это время один из охотников прикончит Архена и тем самым избавит Натана от клятвы; или даже можно специально нанять человека, который сделает это. Например, одного из айлей, рыцарей без страха и упрека.
— Я согласен, — ответил Натан.
Вожак приблизился к человеку вплотную, оскалил пасть.
— Тогда скрепим клятву. Пролей свою кровь.
Ди Рейз без раздумий вытянул охотничий нож, которым разделывал дичь, и резанул по ладони. Сжал кулак — теплая кровь тяжелыми каплями упала на землю. Волки зашевелились, начали облизываться. Архен смотрел равнодушно.
— Есть кое — что еще, — произнес вожак, когда ладонь Натана приобрела мертвенно — бледный оттенок, а поток крови истощился. — Как я узнаю ее? Ты должен отметить ее мною. Моей печатью. Протяни руку. — Ди Рейз послушно простер окровавленную ладонь. Архен склонил над ней морду, подвигал челюстями, а потом выплюнул в руку Натана тусклый неровный шарик размером с горошину. — Серебряная дробь, — пояснил вожак. — Она носит мой запах. Прикоснись этим шариком к телу дочери, где посчитаешь нужным. Если не сделаешь этого, твоя рана будет гнить, в итоге придется отрезать руку, а потом ты умрешь. Понял?
Натан судорожно сглотнул. Слегка наклонил голову.
— Я могу… идти?
Волки недовольно зарычали, словно толпа, которая с нетерпением ждала изощренной казни, а на их глазах узника оправдали и отпустили с миром.
— Десять лет — немалый срок для человека. Людям свойственно забывать. Печать возложишь, рука заживет… и воспоминания понемногу сотрутся.
— Я не забуду, — облизав губы, сказал Натан. — Я поклялся.
— Нет, не забудешь. — Архен подошел к человеку, уже поднявшемуся с земли, медленно сомкнул челюсти вокруг его ноги. — Я уверен, что не забудешь.
Под белыми зубами волка треснули кости, и Натан закричал.
— По — твоему, я должна простить тебя?
Летиция сидела в отцовском кресле, Натан стоял у окна, сцепив пальцы за спиной. Воспоминания разбередили старую рану, сильнее обычного болела искалеченная нога. Лекари сделали все, что было в их силах, но не смогли предотвратить хромоту.
— Я посылал гонцов в Ниссу и свободные города, лежащие за рекой, — медленно молвил Натан, не глядя на дочь. — Я потратил уйму времени и денег на поиск достойного защитника. Одни не верили моим посланникам и смеялись над ними, другие не желали иметь дело с оборотнем. Но я нашел его… нашел ульцескора.
— Это все, чем ты можешь похвастаться? Деньгами?
Летиция понимала, что сейчас она несправедлива к отцу, и ничего не могла с собой поделать. Он так долго скрывал от нее правду в надежде, что Ланн разделается с оборотнем раньше, чем Летиция обо всем узнает. Наемник, в свою очередь, не торопился соваться в волчье логово: от стаи разъяренных оборотней его не спасло бы ни оружие, ни смекалка.
— Тиша… — беспомощно произнес Натан.
— Клятвы надо держать, отец, — сказала она, вставая. В глазах Натана, устремленных на дочь, была боль. — Я пойду к нему сама.
Короткая шерсть отливала серебром в лунном свете. Бледное, испуганное лицо девушки отражалось в голубых глазах зверя. Она не могла кричать: единственным звуком, который издавало ее горло, стал грудной, едва слышный хрип. Волк лапами пригвоздил ее к кровати и ласково, успокаивающе рычал.
Летиция поняла, что не может пошевелиться. Пальцы рук судорожно комкали простыню, бедра онемели от навалившегося на них веса, под вспотевшей ночной рубашкой тяжело вздымалась грудь. Волк коснулся ее щеки шершавым языком. Их союз противоречил самой природе, но разве это имело значение, когда один укус менял все? Зверь схватил зубами тонкую шелковую ткань и рванул ее в сторону, обнажая девичью грудь. Летиция не подозревала, что чувствуют оборотни по отношению к женщинам, но сейчас его действия ничем не отличались от насилия. Она с вызовом взглянула в голубые глаза волка, и тот широко оскалил пасть, словно насмехаясь над ее мужеством.
Госпожа ди Рейз проснулась с гулко колотящимся сердцем. Немного отдышавшись, Летиция пошарила рукой по столику в поисках стакана с водой и ненароком опрокинула его на ковер. На комоде стоял полный кувшин именно для таких случаев, но не успела девушка спустить ноги с постели и повернуть голову, как ночной сон вторгся в реальность и заставил ее оцепенеть от страха.
Кто — то черный и громадный стоял посреди комнаты и смотрел на нее. В темноте светились два ярких голубых глаза. Летиция отползла к изголовью кровати, судорожно прижала одеяло к груди.
Луна вышла из — за тучи. Мягкий серебристый свет выхватил из тьмы очертания человека, в ушах блеснули драгоценные серьги. Ланн переменил позу, сложил руки на груди.
— Что ты здесь делаешь? — воскликнула Летиция. — Я скажу отцу!
— Говори, — спокойно ответил Ланн.
— Я закричу…
— Кричи.
Девушке было тяжело признаться самой себе, что при виде Ланна она испытала облегчение. Его глаза не были глазами зверя; оборотень не пришел к ней в ночи, требуя исполнения клятвы. Из людей, которых она могла обнаружить подле своего ложа в этот момент, Ланн казался предпочтительнее всех. Не какой — то другой человек и уж, конечно, не оборотень.
— Я могу сходить за твоей подружкой, — предложил Ланн. — При условии, что ты останешься здесь.
— Не надо, — поспешно сказала Летиция. Вилл неровно дышит к Ланну и опять начнет запинаться и краснеть. Меньше всего госпоже ди Рейз хотелось присутствовать при этой трогательной сцене зарождающейся любви.
— Я сказала отцу, что встречусь с оборотнем.
— Ясно.
— Ты не отпустишь меня?
Ланн ответил именно так, как ей хотелось. Вожак придет за Летицией сюда, когда истечет срок. В следующее полнолуние? Через одно? Этого она не знала. Не исключено, что смертельной опасности подвергнутся все, кто в это время будут находиться в поместье Рейзов. Джоанна, Тобиас, Рут, Вилл, ее старый, хромой отец могут вскоре оказаться на зубах у хищников и погибнуть.