Печать волка
Шрифт:
Ланн раздавил пальцами еще одну стеклянную колбу, гнездившуюся на рукоятке. Жидкий металл заструился вниз по лезвию, заполняя руны. Он годился не для всех противников — именно поэтому хранился в узких сосудах, прилегающих к основанию клинка. Волшебный меч истекал серебром; холодные металлические слезы орошали землю и исчезали в высокой траве.
Волк раскачивался, выгнув спину. Ульцескор перебросил клинок в левую руку и простер правую к Летиции, глядя ей в глаза. На его ладони кровь смешалась с серебром.
— Смотри. — Он грустно улыбнулся. — Теперь ты мне веришь?
Она кивнула, выпрямилась и протянула руку ему навстречу. Архен грозно зарычал и бросился между ней и ульцескором, заставив Летицию попятиться. Ее обдало запахом мускуса и летнего дождя. Столь наглядная демонстрация ревности, на мгновение затмившей разум волка, привела в замешательство и ее, и Ланна. Архену следовало бежать; он еще мог перемахнуть через лежащего Хальца, который явно попытается его остановить, скрыться в руинах Лете или затаиться в лесной глуши.
Архен бросился на противника, разрывая подвижный молочный туман. Горящие глаза вынырнули из мглы, острые волчьи когти рассекли плотную ткань куртки и оставили глубокие царапины на плече ульцескора. Ланн нанес ответный удар: клинок лишь прорезал туман, расплескав серебро. Металл медленно стыл на открытом воздухе, теряя свои чудесные свойства.
В схватке волк сражается до победы или до смерти. Архен продолжал нападать. Ланн отшатнулся от следующего удара лапой, спасая лицо. Стая ответила одобрительным рыком. Злость и ревность переполняли Архена, доселе не знавшего, что такое предательство. Голубоглазый волк оторвал солидную часть рукава вместе с прилегавшей к нему кожей; ульцескор кружил вокруг Архена, терпеливо выжидая момента, чтобы нанести один — единственный удар, который решит исход поединка.
Спустя время Археном начало овладевать отчаяние. В нем крепла уверенность, что ульцескор не остановится, не упадет на колени, даже если он начнет вырывать из его тела куски мышц и дробить зубами кости. Боль истязала тело человека, но взгляд Ланна оставался спокойным. Он привык к таким схваткам, в которых превосходство силы не имело критического значения, — проигрывал тот, кто первым терял самообладание.
Человек ничем не рискует, кроме своей жизни, думал Архен, на моей чаше весов находится все: если я выйду победителем, то остальные волки впредь и тявкнуть не посмеют в моем присутствии. Они будут почитать меня, как бога. Может быть, я буду расхаживать на двух задних лапах, стану прямоходящим, прямо как… Архен мысленно одернул себя. Прямо как человек. Значит, истинной правдой было то, что он стремится вернуться к истокам? Вновь стать человеком? Но это… невозможно.
Клинок ульцескора чиркнул по мохнатому боку, высекая кровь; нервные окончания волка заныли и вспыхнули болью. На кончике меча не было серебра, клинок не нанес Архену смертельное увечье. Полученная рана лишь усилила страх и тревогу, терзавшие вожака. Ланн раздавил последний сосуд с текучим серебром и слизнул с ладони кровь. Сплюнул на землю осколки стекла.
Летиция с замиранием сердца наблюдала за поединком. Она прекрасно знала, что не может вмешаться. Волки, расположившееся на земле, мигом бросятся на нее — или, что хуже, на Ланна. Они без промедления убьют тех, кто посмеет нарушить правила.
Архен налетел на Ланна и сбил его с ног, впился зубами в руку, сжимающую клинок. Серебро стекало по израненной кисти ульцескора, исчезая в траве. Одна лишь капля — и ты покойник. Инородный, смертельный холод проник в глотку волка и сосредоточился на языке. Ланн отбивался одной рукой — вожак полулежал на нем, не давая дотянуться до кинжала на бедре. Архен разинул пасть перед лицом Ланна, дохнул на него смертью, твердо намереваясь захватить человека с собой, если суждено погибнуть ему самому.
Близилась развязка. Волки поднимались на лапы. Летиция закрыла ладонью рот, сдерживая крик. Ланн ведь не может умереть? Ты просто мнительный сопляк, вспомнила она свои слова, тебе не ведома ни храбрость, ни благородство. Но ведь ульцескор последовал за ней и добровольно сунул голову в волчью пасть — Архену оставалось лишь сомкнуть челюсти и перекусить человеку шею. Глаза Летиции защипали слезы. Дурак, хотелось крикнуть ей, зачем ты явился сюда за мной? Почему ты не использовал свои баснословные методы для устранения ликантропов? Ловушки, яд, хитрость, Богиня знает что еще!
Прежде чем волчьи зубы разодрали ему лицо, Ланн плюнул вожаку в пасть — плюнул серебром, оставшимся во рту. Архен захрипел, его хватка ослабла, и ульцескор, воспользовавшись моментом, сумел сбросить с себя волка. Архен пятился, хирея на глазах.
Вожак неосторожно развернулся к Ланну боком, и последний взмах клинка пришелся вдоль позвоночника. Серебристая шерсть меркла, теряя мягкость и блеск. На слабеющих ногах Архен заковылял прочь. Ульцескор опустился на одно колено, выравнивая дыхание. Взгляд госпожи ди Рейз долго метался между ними обоими; затем она побежала следом за своим волчьим женихом.
Ланн не стал ее останавливать. Он слишком устал, чтобы спорить. Ульцескор не знал, что происходило между Летицией и Археном в его отсутствие, да и не хотел знать. Одно было неизменным: ликантроп умрет, он останется в живых.
Волк споткнулся и едва не скатился вниз по склону. Белые цветы тянули свои головки к восходящему солнцу. Архен обернулся к девушке.
— Что?
Способность говорить покидала его вместе с жизнью. В ответном взгляде Летиции не было мрачного торжества. Зачем девчонка пошла за ним? Архен не догадывался.
— Что? — повторил он.
— Можно, я побуду с тобой? — тихо спросила она, опускаясь на землю и протягивая к нему руки. — Иди сюда.
Архен собирался рявкнуть, что он не пес и не намерен играть с ней, но вместо этого он послушно приблизился и положил морду девушке на колени. Летиция ласково погладила волчью макушку, почесала волка за ушами. Расплавленное золото света заливало долину; Архен закрыл глаза, Летиция наклонилась над ним, уткнувшись лицом в серый загривок. Она почувствовала, что плачет: когда приходит смерть, слезы льются сами собой. В ее душе теплилась надежда, что Странник уйдет туда, где его ждали.