Печать ворона
Шрифт:
— Да.
— Так. А вот девочка, которую вы вчера помогли найти, рассказала, что незнако-мый мужчина пытался изнасиловать ее. Вы утверждаете, что были в кемпинге, но тогда откуда вы знали о местонахождении ребенка?
Вот оно что!
— Я видел девочку во сне, — сказал Иван.
— И вы думаете, что я вам поверю?
— Это правда! — сказал Иван, глядя оперу в глаза. — Да пригласите ее сюда, и она вам скажет, что это был не я!
— Пригласим. А вас пока задержим. До выяснения.
Опер поднялся из-за стола и выглянул в
— Климук, иди сюда!
Появился дежурный милиционер.
— Отведи задержанного в камеру. Пусть посидит, подумает.
— Пошли, — сказал дежурный, беря Ивана под руку. Иван вырвался:
— Я видел человека, который приставал к ней! Я могу его описать!
— Где и когда? — спросил опер, делая знак дежурному. Тот отпустил Ивана.
— Тогда, вечером. В лесу.
— Так значит, вы все-таки были в лесу? — обрадовался следователь.
— Был, — подтвердил Иван. — Во сне.
Опер сжал зубы и кивнул милиционеру:
— В камеру!
— Я могу рассказать! — уперся Иван. — Спросите девочку, она видела то же са-мое! Она подтвердит!
— В камере свои сны расскажешь.
Его вывели из комнаты и повели по коридору.
— Идиоты! — выругался Иван.
— А еще ленинградец, культурный человек, — проговорил дежурный, ничуть не обижаясь. Иван чувствовал исходящий от него запах пива.
— Да, я культурный человек! — с вызовом сказал Иван.
— Вот и хорошо, культурный человек, — сказал милиционер, беря Ивана под ло-коть. — Пожалуйте в камеру.
Пока они шли, Ивану захотелось оттолкнуть мента и бежать. Но тогда его точно примут за насильника. И потом ничего не докажешь. Он может вырваться из отделения и уйти в лес. Стая сильнее любого милиционера — но прольется кровь, а Иван не хотел крови.
— Вы не имеете права, — сказал Иван. — Я ничего не сделал!
— Потому и в камеру, что не знаем, что ты сделал, — ответили ему. — Вещи ос-тавь здесь, не пропадут. А шнурочки сними.
— Чего? — не понял Иван.
— Шнурки сними! — устал церемониться милиционер. — Быстрей!
Иван развязал шнурки и вытащил из ботинок.
— Положи в сумку. Ремень есть?
— Нет.
— Тогда пошли.
Его провели по коридору и открыли коричневую железную дверь с глазком.
— Отдыхай.
Кроме новичка, в камере находились еще два человека. Они сидели на лав-ках друг против друга и, едва Иван вошел, синхронно повернули головы. Иван прошел мимо них и сел на корточки у стены, прислонившись затылком к холодно-му крашеному бетону. Дверь с лязгом захлопнулась, послышался звук запираемого засова.
— Вот люди пошли невоспитанные, — проговорил один из сидельцев. — Пришел, как к себе домой, и «здрасьте» не сказал.
— Здравствуйте, — сказал Иван. Ему стало стыдно, но мысли о стае сводили его с ума. Тут не только поздороваться забудешь.
— Смотри, снизошел, — сказал второй насмешливо, наклоняясь к Ивану. — Ты кто?
— Иван, — назвался
— Вижу, что не Магомет. За что взяли?
— Сюда посадили? — не понял Иван. Второй рассмеялся. Он был неестественно весел. Как можно быть веселым в таком месте?
— Сюда, сюда. Сперва всех сюда, а уж потом кого куда. Чего натворил-то? Украл чего?
— Ничего я не крал, — возмутился Иван.
— А чего тогда? — не успокаивался мужик. — Подрался?
— Чего ты, Степа, как прокурор, пристал к человеку? — сказал, наконец, первый. Он выглядел более солидно, чем словоохотливый сокамерник, но не одеждой, са-мим умением держаться так, что каждое движение и каждое слово неизменно привлекали внимание.
— Да ничо, — смутился тот, явно не ожидая этих слов от приятеля. Ивану показа-лось, что он испугался. — Скучно же здесь, пусть бы и рассказал, чего сюда за-гремел. Иди сюда, садись, — пригласил он Ивана, хлопнув ладонью по лавке.
— Я здесь случайно, — сказал Иван. Он поднялся с корточек и сел рядом со Сте-паном. — Я вообще приезжий.
— Гастролер, значит, — обрадовался Степан. — Так и мы здесь случайно. Совер-шенно случайно!
Его живое, лукавое лицо буквально заиграло от слов Ивана.
— Здесь никто не бывает случайно, — неожиданно возразил второй. — Если и за-мели по ошибке, случайного мало.
В камере наступила тишина. Иван невольно задумался, чувствуя, что тот прав. Мы все всегда в чем-то виноваты…
— Ладно, давай знакомиться. Я Степан, — представился живчик. — А это Тертый. Авторитетный человек!
Мужик кинул на Степана косой взгляд и промолчал. Да, пожалуй, было в нем что-то, подсознательно вызывавшее уважение. Может, колючий, пробираю-щий до печенок взгляд, а может, неторопливые, уверенные движения, говорив-шие, что человек знает себе цену. Но простой серый костюм без галстука и об-шарпанные стены камеры бросали на слово «авторитетный» неясный Ивану смысл.
Неугомонный Степан болтал без умолку, не раз пытаясь узнать у Ивана, за что его посадили. Иван упорно отмалчивался, из вежливости переводя разговор на другие темы. Авторитет сидел тихо, откинувшись к стене спиной и закрыв глаза, ничего не говорил и, казалось, спал. Прошел час или два, Иван не мог сказать точно, дверь снова лязгнула, открываясь. Иван вскочил, думая, что пришли за ним.
— Федорчук, — сказал показавшийся в дверном проеме дежурный. — На выход.
Степан вскочил, пожал сидевшему рядом Ивану руку, сокамернику подавать руки не стал, помахал ладонью, кивнул, радостно улыбаясь, и выскочил в коридор.
— Фуфломет, — презрительно сказал Тертый, когда Степана увели. — А может, и наседка. Слышь, парень, правильно ты ничего не говорил. Не его это дело. И не мое. Здесь каждый сам за себя.
Иван кивнул. Он много слышал о воровских понятиях, но толком не знал, что из рассказов знакомых правда, что вымысел, и предпочитал помалкивать. И этим, видимо, нравился неразговорчивому соседу.