Печенежские войны
Шрифт:
У нижних ступеней башни, не дожидаясь, пока у его груди скрестятся копья, он извлёк из складок богатой своей одежды небольшой четырёхугольник пергамента, предъявил начальнику стражи. Тот внимательно и долго разглядывал документ, после чего, прикоснувшись губами к подписи логофета дрома [4] , воскликнул:
— Патрикий [5] Калокир, проходи!
Тотчас же наверху, в башне, раздался визгливый звук сигнальной трубы-буксина, и двое солдат, откинув задвижку массивной боковой калитки, выпустили Калокира за ворота.
4
Логофет дрома — высокий придворный чин.
5
Патрикий — представитель верхушки византийского чиновничества, чин первого класса.
С Босфора дул хлёсткий ветер. Грохот бьющегося о волноломы прибоя смешался с шумом начинающегося дождя. Низкие, тяжёлые, как стон, тучи заволокли небо, мрак опустился и на залив, и на малые холмы за Константинополем, и на сам город, лежащий на возвышенности полуострова.
Теперь уже Калокир почти бежал. Кутаясь в плащ, он пересёк площадь Тавра, затем, держась левой стороны улицы Меса, устремился к принадлежащему ему дому, который находился в противоположном конце этой главной улицы столицы, в сорока шагах от площади Константина.
Калокир вошёл в свой дом. Редко посещал он своё городское жилище. Взглянул в окно, туда, где за пеленой дождя смутно вырисовывались высокие зубчатые стены крепости Священного Палатия.
— Христос Пантократор, сохрани и возвеличь! Славься, Предвечный!
Вызванный появлением господина переполох вскоре прекратился, слуги разошлись по закуткам, чтобы предаться молитвам.
Не каждому дано верить в себя, но всякий может верить в бога. Каждый думал о себе, и чем большее рвение проявлялось в восхвалении и ублажении всевышнего, чем громче были вопли кающегося, тем сомнительнее была его совесть.
Калокир не оставлял на себе синяков неистовым крестным знамением, ибо в отличие от остальных верил не только в бога, но и в себя.
Небо в конце концов сжалилось, гроза и ветер стихали.
Уже различимы были мелодичные переклички бронзовых досок храмовых звонниц, звавших к вечерне. Улицы и площади огромного города оживали, заполнялись конными и пешими. Торговцы сладостями и их вечные спутники — нищие возвращались на углы и паперти. Всё смелей и смелей постукивали повозки, а военные патрули вышагивали по мостовым, не столько наблюдая за порядком, сколько заботясь о том, чтобы не забрызгать свои панцири.
На окнах подняли тростниковые, украшенные шёлковыми лентами занавески, но скудный уличный свет уже не мог рассеять мрак комнат. Зажгли свечи.
Калокир, сидя в главном зале дома, хлопнул ладонями. Откинулся тяжёлый полог, и в двери, согнувшись в почтительном поклоне, появился старый евнух. Судя по расшитому хитону [6] и изящным медным браслетам, это был баловень дината [7] .
— Сарам, тёплую воду в бассейн, — устало бросил Калокир, — и обед тоже пусть подадут внизу.
6
Хитон — длиннополая одежда.
7
Динат — землевладелец, вообще человек, выдающийся властью и богатством.
— Да, господин, — раздался в ответ еле слышный писк.
— Ох заклевали б их вороны, ни крошки во рту с утра… — проворчал под нос Калокир, расчёсывая костяным гребнем жидкие свои волосы.
За спиной дината послышалось нечто похожее на вздох сочувствия. Калокир обернулся, вскинув брови.
— Ты ещё здесь?!
— Бегу, господин, бегу, — быстро ответил Сарам, сломившись так, что едва не уткнулся носом в щиколотки собственных ног, — но разве у Единственного и Всесильного, Божественного, да пребудет в вечном расцвете его щедрость, владыки нашего не нашлось вина и хлеба для достойнейшего из мудрецов Фессалии и Херсона?
Интонация, с какой был задан вопрос, почти нескрываемая ирония и насмешка в адрес «щедрого владыки» явно пришлись по душе Калокиру. На губах молодого дината даже мелькнула кривая улыбка.
— То выше нас, грешных.
— Да простит меня господин, — осмелев окончательно, елейным голоском произнёс Сарам, — пусть готовят коней на утро?
— Нас ждут другие дела. Не в Фессалии.
— Разве господин не вернётся в кастрон [8] ?
— Коня пусть приготовят. Завтра отправлюсь на берег смотреть корабли.
8
Кастрон — крепость; строили их в своих имениях и византийские феодалы.
— Будет, как велено, мой господин.
— Сейчас, за трапезой, ни песен, ни музыки, ни массажистов — никого. Мне надо думать… Ступай!
Пока динат Калокир будет совершать вечернее омовение, подробнее расскажем о нём и о том, о чём он сам, запивая обильные яства старым вином, собирается думать в тиши полуподвального зала, где над мраморной купальней курится призрачный пар.
Калокир принадлежал к знатному, некогда влиятельному и богатому роду. Его предки вознеслись ещё во времена правления Юстиниана, которому сопутствовала удача в завоевании обширных земель в Европе и Азии, и блаженствовали у самого трона около трёх веков.
За какие-то провинности род Калокира был отброшен на задворки. Сам Калокир, сын стратига Херсона, довольствовался властью лишь в старом родовом имении, затерявшемся в Фессалоникской феме [9] . Там предпочитал сидеть чаще, нежели в далёком Херсоне.
Сидел тихо, безропотно, смиренно поставлял людей в армию и посильную долю в государственную казну.
Он родился и вырос в атмосфере воспоминаний о поруганном величии. Самолюбивый мальчик долгие часы рассматривал оружие предков и мысленно клялся сделать с годами всё, чтобы склонились пред ним самые гордые головы.
9
Фемы — военные округа.
Взрослый Калокир, хоть и опасался ещё возможной беды со стороны столицы, всё же стал, как говорится, потихоньку высовывать нос. Сын стратига хорошо владел мечом, и, хотя чувство страха бывало ему знакомо, он всё же не слыл трусом. Удостоен был высокого титула патрикия за воинские подвиги.
То был мир, где золото решало многое. Калокир рвался к наживе. Сначала принял участие в набегах акритов, пограничных византийских войск, на болгарскую землю. Добычу, пленных женщин и детей, выгодно продал в Солуни. Затем, купив в Константинополе корабли и нагрузив их тюками с паволокой [10] и ящиками с медными гвоздями, отправился в путешествие вдоль северо-западных берегов Понт-моря, поднялся вверх по Днепру на знаменитый славянский торг. Долог был путь в землю россов, куда, слышал, с обнажённым мечом ходить опасно, а ещё дольше — пребывание новоявленного купца в загадочной и удивительной стране. Только через два лета воротился из Киева. Дорогие собольи, куньи меха привёз, восковых шаров без числа. И неоценимое богатство — знание русского языка.
10
Паволока — драгоценная ткань.