Педагогическая поэма второго порядка
Шрифт:
Трудно жилось на свете Савелию Павловичу.
— Славик, — сказал он. — А почему именно Саурон? Это же Владыка Зла! Были ведь у Толкина и положительные герои: Арагорн, Гендальф…
Славик засопел и снова попытался приставить перо к шлему. Вот наказание! Угораздило мирного человека Савушку так не вовремя пройти под окнами… И что самое неприятное в этих занудах: ответишь им честно, как просили, — обидятся. А так хочется брякнуть спроста: задолбали уже своим добром! И на уроках, и дома, и на улице… Положительных им подавай! Ты в зеркало поглядись! Лучше уж Темный Владыка, чем такие положительные, как ты.
Естественно, что подобным образом Славик ответить не мог. Помялся, покряхтел и молвил уклончиво:
— Не, ну… Саурон круче. Без него не сыграешь.
Последняя фраза, хоть и являлась откровенным довеском, надо сказать, поразила Савелия. Не то чтобы сентенция блистала особой новизной — просто не ожидал он столь тонкого замечания от Славика. Действительно, вынь из романа (в данном случае, из игры) любого положительного героя — мало что изменится. Арагорн… Подумаешь, Арагорн! Там и без него подвижников хватает. А вот убери зло — все рухнет. С чем прикажете бороться?
Далее мысль перекинулась из области искусства в область политики и немедленно налилась ядом. Благополучное мы государство (язвительно подумал Савелий), коли главной своей бедой ролевиков объявили…
— Ну не в суд же на нее подавать… — послышался расстроенный голос Славика, вернув педагога с небес на землю.
— Почему нет? — не понял тот. — Нанесен материальный ущерб… Дорогая была статуэтка?
Славик сказал. Савелий присвистнул.
— Так что тебя останавливает?
— Пожениться мы хотели… — уныло признался Славик.
Вон оно как! Да, тут, пожалуй, и не посоветуешь ничего. Во-первых, в вопросах семьи и брака холостой Савелий Павлович специалистом себя не ощущал. Во-вторых, совета у него и не просили. В-третьих, кто он теперь Славику, чтобы давать советы?
— Пошли! — решительно скомандовал Савелий Павлович. — Куда?
— К Петру Маркеловичу.
Светлая мысль! Ну кто, скажите, как не мастер игры, способен вправить мозги запутавшемуся толкинисту? Пару секунд Славик по-гамлетовски созерцал изувеченный череп Саурона, затем угрюмо ему кивнул.
— Странно… — задумался Савелий Павлович. — Ты говоришь, хотели пожениться. И вдруг книгу кинула, статуэтку сломала…
Славик насупился.
— Да я ей новый мобильник хотел подарить… — с неохотой признался он, — на день рождения… А тут такой случай подвернулся: доспехи мне пообещали сделать… недорого…
— И вместо подарка?..
— Да нет! Мобильник бы я ей купил! Просто не такой навороченный.
Несчастный умолк.
— Послушай, Славик, — деликатно прокашлявшись, молвил Савелий Павлович. — А ведь нехорошо с твоей стороны получается. Обещания выполнять надо.
— А то я ей мало всего дарил! — вспыхнул тот. — На восьмое кулон Арвен подарил серебряный. Недорогой, красивый просто… А ей не нравится!
— Какой-какой кулон?
— Арвен!
Да-да-да! Конечно, Арвен. Она же Ундомиэль… Дочь Элронда…
— Красивый — и не понравился?
— Ну… эльфийский же…
И вспомнилось Савелию Павловичу, как будучи еще студентом привел он домой сокурсницу. При виде его комнаты девушка была настолько потрясена, что немедленно впала в транс и, забыв о присутствии хозяина, принялась прикидывать вслух, как она потом все тут обставит заново: книги, понятное дело, вынесет, а на месте стеллажа… Больше не встречались.
А между прочим, история-то похожая.
— То есть, Славик, поставили тебя перед выбором: «Или я, или Толкин…»
— Н-ну… в общем…
— А если бы поженились?
Славик остановился. Надолго. Видимо, представил все в подробностях.
— Подбери себе, дружок, единомышленницу, — все-таки отважился посоветовать Савелий Павлович. — Какую-нибудь, я не знаю, красавицу Галадриэль… королеву эльфов…
Славик хмуро покосился и не ответил. Судя по всему, зануда Савушка понятия не имел о старом правиле: «Хочешь найти самую страшную ролевичку на полигоне — ищи Галадриэль. Чем страшнее — тем пафоснее…»
Домофон был сломан, дверь подъезда распахнута настежь. Вошли внутрь, двинулись к лестнице, как вдруг Савелий Павлович придержал Славика за локоть. Приостановились, прислушались. Сверху доносились голоса, причем один из них, несомненно, принадлежал Петру Маркеловичу. Кажется, игротех провожал гостей.
— Это все ладно, — лениво говорил он. — Только ведь побеждает не тот, кто голосует, а тот, кто считает голоса.
— Пусть это вас не заботит, — надменно отвечали ему. — Это мы берем на себя. У вас свои игры, у нас — свои.
Вне всякого сомнения, двумя пролетами выше прощающиеся стороны доплетали предвыборную интригу. Перспектива встречи с братьями-чиновниками ничуть не обрадовала молодого педагога.
— Давай-ка выйдем, пропустим, — шепнул Савелий, и, покинув подъезд, они отступили к доминошному столику в тени акации.
Вскоре из парадного вышли трое: Николай Иванович, Иван Николевич и некто незнакомый, заметно превосходящий обоих дородностью и статью. Как бы не сам Шкарятин… Загрузились в черный джип с зеркальными стеклами и отбыли.
Завидев на своем пороге Савелия со Славиком, Петр Маркелович развеселился.
— Бедный Йорик, — сочувственно молвил он, глядя на голову Саурона. — Что ж, заходите, милости просим…
Мебель в комнате была уже раздвинута по местам, и лишь сервировочный столик на колесиках все еще стоял возле дивана. Ни спиртного на нем, ни закуски, ни даже кофейных чашечек — какие-то бумаги текстом вниз и пара вскрытых конвертов. Должно быть, встреча была чисто деловой, без излишеств.