Педагогический арбуз
Шрифт:
Первой неожиданностью для гостей было то, что двери школы закрылись ровно в 19 часов.
– Герасим Борисович, а Леля Королева еще не пришла!
– Ничего не могу поделать. Мы предупреждали.
Точность - вежливость королей. Это касается и Королевой. Опаздывать невежливо.
И вот на сцену вышла Надя Полуденная. Что-то в ней сегодня необычно. Ах да! Косы. Две косички с огромными голубыми бантами, которые, словно эполеты, лежат на плечах. Сначала она очень волновалась, даже немножко охрипла. А потом разошлась. Надя объявила, что в программе вечера четыре урока.
Зал
– Вот всегда вы так. Еще ничего не знаете, а шумите. Вы послушайте, какие уроки: танцы, игры, пение и снова урок танцев.
Надя взяла со столика маленький звонок и встряхнула его.
– Добрый вечер, ребята! Начинаем урок танцев.
Посмотрим, как вы готовились к нему. Вальс!
Откружилась над залом плавная мелодия.
– Ну вот, ребята, - заговорила Надя.
– Опрос показал, что вальс вы танцуете плохо, а некоторые совсем не умеют. Переходим к объяснению нового материала. Урок ведут пионеры-инструкторы балетного кружка Дома пионеров Аня Яновская и Ваня Мелехин.
"Учителя" объяснили, как правильно танцевать вальс.
– Ну если понятно, тогда будем закреплять, - закончил Мелехин и подал руку Ане. Танцевали они первыми, зал следил за ними с завистью и восхищением.
Потом разучивали краковяк. В 19 часов 43 минуты Аня поднялась на сцену.
– Запишите домашнее задание...
– А чем? На чем?
– понеслось из зала.
– Ладно, тогда запомните задание на дом: потренироваться в вальсе, выучить краковяк.
И зазвенел звонок.
"На перемене" обсуждали урок.
– А ничего, только мало.
– Самое растанцевался!
– Герасим Борисович, давайте пустим Королеву.
Она там ревмя ревет.
– Как совет дружины скажет.
– Да ладно. Пусть. Нам не жалко. Только чтоб в последний раз.
Опоздавших оказалось много. Пришлось им все объяснять сначала.
"Перемена" немного затянулась. Звонок. Начинается урок игр. Его ведет член совета дружины пятиклассник Вова Мирошкин. Лицо у Вовы остренькое, неулыбчивое. И только голубые глаза все везде видят и замечают, Если глаза - зеркало души, то у Мирошкина дуща юмориста. Копирует он своих знакомых с неотразимой точностью. Какой-то восьмиклассник сострил:
– "Мирошкина глаза страшнее пистолета".
Остроту забыли, но между собой Вовку с тех пор зовут Пистолетом.
Когда играющие с мешками на головах стали палками бить горшки и друг друга, в зале стоял такой шум и грохот, что на минуту даже Ефросинья Константиновна выглянула из учительской. После "урока" Вову долго не отпускали.
– Качать Пистолета!
Я еле вырвал бедного мальчишку из рук чересчур горячих поклонников, иначе висеть бы ему где-нибудь на люстре, зацепившись штаниной.
Глаза Вовки сияют. Прямо заметны голубые лучи.
– Ну как, Герасим Борисович? Мы скуку или она нас?
– Умница, Вовка. Взлетел!
Вдруг он хлопнул себя по лбу и жалобно пропищал:
– Забыл домашнее задание! Как же они теперь - без домашнего задания?
Но было уже поздно. Шел "урок пения".
Во время последнего урока -
– Ну, вот наш вечер и заканчивается, - сказала Надя.
– А теперь поставим оценки. Только не ученикам, а "учителям".
– По пять баллов всем!
– С плюсом!
– Пусть дневники несут!
Выходя, я услышал разговор:
– Надя, а еще пару уроков нельзя?
– Нет, Гена. Ты же сам был против перегрузки.
Гена улыбнулся так, что уши приподняли кепку.
– Такую перегрузочку бы каждый день. Я - за!
СИНЯК НА ПЯТКЕ
– Ты не будешь играть Продавца, Пирожков, здесь нужен человек толстый и с басом, а ты пискля. Сестру Гортензию тоже придется взять мне - вы никто танцевать не умеете. Голос за сценой - с этим Коля справится, я помогу. Голос Вовы Мирошкина разносится на всю школу. Он распределяет роли в первой пьесе, которую будет ставить драмкружок. Режиссер, художник, осветитель, бутафор и создатель главных ролей - Владимир Мнрошкин.
После памятного вечера отдыха Вова меня все больше тревожит. Дошло до того, что он попал на "КРЮК".
В театр влюблен ты по уши,
Из двоек тянем за уши.
Критика подействовала на Вову странно. Он похвалил редколлегию за удачную карикатуру и, зайдя ко мне в пионерскую, начал как ни в чем не бывало:
– Что за школа без драмкружка? Выделите мне по четыре человека от класса. Да не кота в мешке покупаю - давайте людей, способных хорошо читать, петь. Я создам комиссию. В нее войдут...
– А как с двойками?
– прервал я красноречивого Вову. Он потупился.
– Да чего! Две двойки по немецкому. Это я исправлю...
– И добавил, вздохнув: - Вот драмкружок нужен.
Это был кружок сплошных драм. Вова самозабвенно репетировал роли, которые он щедро поручал себе в каждом спектакле. Конечно, он не мог помнить обо всех участниках. Иной раз "актер" не знал, с какой стороны ему выходить. Вова, кляня бестолковость, наскоро объяснял всем все перед открытием занавеса.
На каждом спектакле что-нибудь случалось. Однажды забыли нужяую по ходу действия кастрюлю.
Витя Строгов, который был безмолвно влюблен в драмкружок, метнулся через зрительный зал, а на сцене в это время вдохновенно импровизировали:
– Да, без кастрюли трудно...
– Совсем нельзя без кастрюли...
– В кастрюле можно и борщ сварить...
В общем, как это ни странно, самодеятельность сама не "деялась". Ее надо было создавать.
Я объявил по классам, что к Новому году будет проведен конкурс на лучшую "театрализованную песню". Сам я взял пятый класс и решил поставить "Песню о Щорсе". Вначале дело не клеилось. Вова Мирошкнн отказался играть роль Щорса ("Некогда. Я сейчас изучаю историю театра с самых античных времен").