Педагогика на кончиках пальцев. Введение в специальность

Учитель – счастливая профессия для несчастливых людей или наоборот?

Может ли учитель оставаться с детьми, ощущая самого себя несчастным? Не плодит ли несчастный человек несчастных детей? Счастье ребёнка, как краткосрочный результат, не является целью воспитания. Но несчастный человек – его брак.

Неудачник –

слово-шлейф, сопровождающее учителя всю жизнь. И все сотрясения воздуха о почётной, благородной профессии – ложь и лицемерие.

Исключение – призвание. Когда учительская профессия – не образ или способ жизни, не плацдарм для наполеоновских планов, а просто любимая работа.

Почему учителя остаются в школе? Не только из-за любви к детям или безысходности. Но ещё – как горожане на даче – из-за чистого воздуха, относительного покоя и душевного равновесия.

Что происходит, когда кончики пальцев Владимира Горовица соприкасаются с клавишами? Происходит чудо. Описать его невозможно. Его можно только наблюдать. И услышать.

То же самое: как происходит общение подлинного педагога с воспитанником, описать невозможно. Это своеобразная магия. Это проявление таланта. Это дар во всей красе.

Нельзя долгое время обманывать ни ребёнка, ни самого себя, нельзя всю жизнь имитировать. Ибо органику нельзя подделать, механика бесстрастна и не высекает искру. Она не работает, потому что нет глубокой, природной искренности и привязанности. А без этого ничего не получится.

…Помню как-то, приехав в Оренбург уже в качестве журналиста, побывал в одной школе на уроке молодого учителя. Ничем особо не примечательный урок – ни содержанием, ни методикой. Но потому, как двигался, как жестикулировал, как улыбался, как общался этот парень с классом, и какой родственной взаимностью отвечали ему дети, было видно – это Учитель.

Первые документальные педагогические зарисовки я набросал ещё в 1983 году. Тогда же в первый раз ушёл из школы. Вынужденно. Боль и обида вытолкнули наружу воспоминания: драматические ситуации, забавные истории, удачи и промахи. Возникли контуры десятилетнего опыта, иллюзия значимости. Казалось, не только выговорился, но и что-то переосмыслил, чему-то научился.

Потом с головой «нырнул» в педагогический омут ещё на шесть лет.

И снова ушёл. Теперь добровольно. Вероятно, навсегда.

Потом долго работал журналистом. Писал всё то же, но уже в газеты и журналы. Насмотрелся на школу и учителей со стороны. На лучших и на обыкновенных.

И вот захотелось обо всём, что видел, что сам делал, – высказаться (было мне тогда сорок три года).

Совсем завёлся, когда по телевидению увидел передачу, где учителя сами о своей профессии толковали. Особенно запомнился молодой мужчина из гимназии, в дымчатых очках, с бородкой. Всё о своей мессианской роли вещал. Минуты две всего говорил, а успел произнести «гуру», «наставник», «водитель», «крёстный отец», «Господь Бог» и несколько раз повторил «духовность».

Вот я и решил взять слово. Честно рассказать про себя, про профессию, как я её видел, вижу и понимаю.

Может быть, кому-то пригодится. Поможет лучше понять учительский труд. А заодно на себя посмотреть: кто ты такой есть. «Любитель детей», «вершитель судеб»? Бог или слуга? Соль земли или обыкновенный неудачник? Что ты можешь? Что умеешь?

Когда писал первые рассказы, казалось, боль изливал, на деле – гной выдавливал. Я, конечно, не хотел делать из себя отрицательного героя. Немного кокетничал, снисходительно повествуя о собственных промахах. (Ситуации были неординарные и говорили сами за себя и за действующих лиц.) Потом понял, что, не желая того, описал не просто свой опыт, а издержки и достоинства учительской профессии. И мне захотелось поразмышлять о ней в целом и по частям.

Так и получилась эта первая книга. В чём-то исповедь, в чём-то размышления учителя-ренегата, честно отработавшего положенный ему срок и ушедшего не потому, что устал, а потому, что сильно засомневался. Получилась книжечка-блюз. Блюз на тему школы и воспитания. Грустный и лирический, искренний и в чём-то пронзительный. Блюз о пережитом.

Надеюсь, что никого из своих бывших учеников не обидел. Намерения такого, во всяком случае, не имел. Более того, что мог, сгладил, чего не должен был, не написал.

Но если, тем не менее, кому-то невольно досадил, простите. Не обижайтесь. Ведь это книжечка не о вас, а обо мне.

В жизни страны менее заметно и тем выгодно отличается поколение тех, кого называют «семидесятниками». Шестидесятники делали Перестройку. Молодые восьмидесятники – коммерсанты и депутаты местных Советов. А сорокалетние как были, так и остались инженерами, учителями, врачами, научными сотрудниками.

Свой пыл, энергию, силы они потратили и иногда ещё тратят на честную работу, борьбу с дураками и за друзей, пытаются сохранить личную порядочность и достоинство.

Они заканчивали школу, когда случилась «Чехословакия». Всё понимали. Но их мужества хватило только, чтобы читать «Самиздат». И из него узнавать о тех, кто смог «выйти на площадь». Они не застали по-настоящему хрущёвскую оттепель, но читали «Люди, годы, жизнь», «Один день Ивана Денисовича», «Озу» (без купюр)… И хорошо помнили, как, наверное, в 70-м, во время просмотра фильма «Посол Советского Союза», когда на экране буквально мелькнул Сталин, в залах аплодировали.