Пехотная баллада
Шрифт:
– Нервический? – переспросил Ваймс. – Нервический бог? Что, он жалуется, если дети шумят? Требует выключать громкую музыку после девяти?
– Э… мы здесь наконец стали получать «Анк-Морпоркскую Правду», сэр… и я заметил, что Нугган… эээ… очень похож на тех, кто пишет жалобы в редакцию. Ну, вы понимаете, сэр. «Понаехали тут!» и прочее в том же духе.
– То есть он действительно спятил, – сказал Ваймс.
– Я ничего такого не хотел сказать, – поспешно возразил Трепло.
– И как с этим управляются
– В общем… никак… сэр. Насколько я понимаю, они втайне смотрят сквозь пальцы на самые, э, радикальные Мерзости.
– Значит, нелюбовь Нуггана к гномам, кошкам и синему цвету – это не предел? Есть еще более безумные заповеди?
Трепло дипломатично кашлянул.
– Ну ладно, – проворчал Ваймс. – Более радикальные заповеди.
– Устрицы, сэр. Они ему не нравятся. Но это не беда, потому что никто здесь никогда и не видел устриц. А еще – дети. Они тоже Мерзость.
– И все-таки люди по-прежнему их заводят?
– Да, ваша све… простите, сэр. И чувствуют себя виноватыми. Лающие собаки – тоже Мерзость. И рубашки с шестью пуговицами. И сыр. Э… люди просто… избегают самых сложных требований. Даже священники, кажется, уже не пытаются их объяснить.
– И я, кажется, понимаю почему. Итак, мы в стране, пытающейся жить по законам бога, который, судя по всему, надевает подштанники на голову. Кстати, Нугган еще не объявил подштанники Мерзостью?
– Нет, сэр, – Трепло вздохнул. – Но, вероятно, это лишь вопрос времени.
– И как же люди терпят?
– В наши дни они по преимуществу молятся Герцогине Аннаговии. Ее изображения висят в каждом доме. Ее называют «Матушка».
– Ах да, Герцогиня. Я ее увижу?
– Нет-нет, к ней никого не пускают, сэр. Никто, кроме слуг, не видел Герцогиню вот уже более тридцати лет. Честно говоря, сэр, она, возможно, уже умерла.
– Возможно?
– Никто не знает наверняка. Официальная версия гласит, что она скорбит по мужу. Печальная история, сэр. Молодой герцог скончался спустя неделю после свадьбы. Его растерзал дикий кабан на охоте. Чтобы оплакать его, Герцогиня затворилась в старом замке КнязьМармадьюкПётрАльбертГансЙозефБернгардВильгельмсберг и с тех пор не появлялась на публике. Официальный портрет написали, когда ей было около сорока.
– У нее нет детей?
– Нет. Когда она умрет, род прервется.
– И люди ей молятся? Как богу?
Трепло вздохнул.
– Я упоминал об этом в своих докладах, сэр. Представители правящего дома Борогравии всегда имели полубожественный статус. Они возглавляют церковь, и крестьяне молятся им, надеясь, что герцоги замолвят за них словечко перед Нугганом. Они некоторым образом… местночтимые святые. Посредники между небом и землей. Честно говоря, в здешних краях это главное правило. Если хочешь сделать дело, знай, к кому обратиться. Наверное, проще молиться человеку на портрете, чем богу, которого не видишь.
Ваймс некоторое время сидел, глядя на консула. Когда он заговорил, Кларенс перепугался до полусмерти.
– Кто ей наследует? – спросил Ваймс.
– Сэр?..
– Я следую монархической логике, мистер Трепло. Если Герцогиня покинет трон, кто займет ее место?
– Э… это очень сложно, сэр, в силу кровнородственных браков и различных юридических систем, как-то…
– На кого ставить деньги, мистер Трепло?
– Э… на князя Генриха Злобенского.
К удивлению Трепло, Ваймс рассмеялся.
– И он, наверное, сейчас гадает, как там тетушка. Если не ошибаюсь, я видел его утром. Не могу сказать, что он мне понравился.
– Но он друг Анк-Морпорка, – с упреком заметил Трепло. – Я об этом тоже писал. Он человек образованный. Его очень интересуют клик-башни. У князя огромные планы в отношении этой страны. Прежде Злобения тоже поклонялась Нуггану, но он запретил старую религию, и, надо сказать, никто особенно не возражал. Князь хочет, чтобы Злобения шла вперед. Он восхищается Анк-Морпорком.
– Да, знаю. По-моему, он такой же ненормальный, как и Нугган, – сказал Ваймс. – Насколько я понимаю, здесь плетется замысловатая интрига, цель которой – вывести Генриха из игры. Как управляют Борогравией?
– Ничего особо сложного. Собирают налоги – и, в общем, всё. Высшие придворные чины ведут себя так, как будто Герцогиня жива. Единственное, что по-настоящему функционирует в Борогравии, так это армия.
– А стража? Любой стране нужны стражники. По крайней мере, они-то твердо стоят на земле.
– Неформальные гражданские комитеты следят за исполнением заветов Нуггана, сэр.
– О боги. Иными словами, они всюду суют нос, отдергивают занавески и всячески бдят, – сказал Ваймс.
Он встал и посмотрел через узкое окно на далекую равнину. Стояла ночь. Костры вражеского лагеря складывались в темноте в зловещие созвездия.
– Кларенс, тебе объяснили, зачем меня прислали сюда? – спросил он.
– Нет, сэр. Мне сообщили, что вы… э… будете наблюдать за происходящим. Князь Генрих не в восторге, сэр.
– Что ж, интересы Анк-Морпорка – это интересы всех людей, которые любят деньг… то есть, прошу прощения, свободу. Нельзя иметь под боком страну, которая заворачивает наши почтовые кареты и исправно уничтожает клик-башни. Это слишком дорого обходится. Борогравия делит континент пополам, точно перемычка в песочных часах. И я должен добиться «удовлетворительного» исхода. Честно говоря, Кларенс, мне интересно, стоит ли вообще нападать на Борогравию. Дешевле будет просто сесть и подождать, пока она не взорвется сама. Хотя лично я полагаю… где же этот отчет?.. ах, да. Что раньше она вымрет от голода.