Пеле, Гарринча, футбол-2
Шрифт:
Когда прошло первое потрясение, вызванное заявлением Пеле, страна захотела узнать правду: почему Пеле уходит из сборной в расцвете сил, когда, по единодушному мнению специалистов, он мог бы играть в ее составе еще три-четыре года, включая и чемпионат мира в Мюнхене?..
Ответ на этот вопрос был грустен и горек.
Многое сыграло свою роль, толкнув Пеле к принятию рокового решения. Усталость и обида. Семейные заботы и конфликт с чиновниками СБД. За пять лет, прошедших после свадьбы с Розе-Мери, Пеле смог провести в кругу семьи лишь несколько месяцев. Причиной тому не только нескончаемые футбольные вояжи, но и участие во всевозможных официальных мероприятиях, устраиваемых СБД или правительственными чиновниками. Став самым знаменитым бразильцем нашего времени, «Король» понял, сколь тяжела корона, сколь много вьется вокруг него любителей погреться в лучах его славы.
Усталость… Речь идет не только о физических перегрузках,
…Как-то раз я сидел у заведующего департаментом журналистики телестанции «Глобо» Армандо Ногейра, являющегося «по совместительству» одним из авторитетнейших футбольных обозревателей газеты «Жорнал до Бразил», где он вот уже более десяти лет ведет ежедневную колонку «В штрафной площадке». Мы с жаром обсуждали пенальти, назначенный во вчерашнем матче Армандо Маркесом в ворота «Ботафого». И наше единодушное убеждение в несправедливости этого решения было вполне закономерным, ибо и Ногейра, и я принадлежим к торсиде «Ботафого». В разгар спора в кабинет Армандо ввалился, именно ввалился, сопровождаемый постоянным хвостом репортеров и почитателей, Пеле. Он приехал сюда, на «Глобо», сделать съемку коммерческой рекламы, если мне память не изменяет, батареек «Рой-о-вак».
Пеле пояснил, что заскочил к Армандо «на минуточку». Только затем чтобы приветствовать старого друга, а вообще-то у него «нет ни секунды» времени, и через двадцать минут он должен начать съемку, на которую у него отведен всего час. Помахав нам на прощание рукой, он быстрым шагом направился в гримерную, а мы с Армандо продолжили разговор. Минут через пятнадцать, прислушавшись к глухому рокоту, нарастающему где-то в коридоре, Армандо кивнул мне головой: «Пошли, посмотришь бесплатный спектакль…»
Мы вышли в коридор. Из артистической уборной в студию направлялся Пеле. Двигался. Перемещался… Ему нужно было пройти по коридору до студии, где его уже ждали камеры и операторы, какие-то три десятка метров. Может быть, даже меньше… Эти тридцать метров он преодолел за двадцать минут: его сопровождала гудящая, волнующаяся, наступающая ему на ноги, прижимающая его к стенам, толкающая, потная, истеричная толпа. Это, напоминаю, происходило не на улице, где Пеле вообще не может появиться в одиночку без риска быть растерзанным моментально вскипающим вокруг него водоворотом поклонников. Это было в стенах привыкшей к знаменитостям телестудии, отгороженной от улицы вахтерами и пропускной системой. Это было в коридоре, по которому ежедневно снуют звезды киноэкрана и королевы красоты, чемпионы кетча и обладатели «золотых грампластинок», чьи портреты не сходят с обложек «Маншете», «Крузейро» и «Реалидаде». Пеле давили и теснили гримерши и осветители, репортеры и буфетчицы телестудии. Ему заискивающе улыбались, пытаясь поймать его ответный взгляд, герои-любовники теленовелл. Бросившие свои машинки и диктофоны секретарши кидали ему цветы. Мальчишки — разносчики кофе пытались хотя бы прикоснуться к серому пиджаку «Короля». Это было какое-то сумасшествие. И самым поразительным в этой сцене были спокойствие, невозмутимость и добродушие Пеле, его искреннее желание всех одарить улыбкой, никого не оставить без автографа или хотя бы крошечного знака внимания.
Вероятно, только фантастическая выносливость Пеле, его поистине железное здоровье, закаленное долгими годами режима и тренировок, помогали ему в последнее время выносить чудовищные перегрузки без видимых постороннему глазу последствий. Думаю, что любой другой на его месте не выдержал бы и месяца жизни, которую Пеле вел последние три-четыре года. Впрочем, посудите сами. Вот дословный перевод дневниковых записей одного из самых близких друзей Пеле Олдемарио Тогиньо — корреспондента «Жорнал до Бразил», освещающего спортивный путь «Короля» с самого начала — с первых шагов Пеле в… «Сантосе». В 1971 году Олдемарио решил сделать репортаж «Одна неделя из жизни Пеле». Он повсюду сопровождал его, описывая шаг за шагом трудовой день Пеле с утра до ночи. Вот что из этого получилось:
«Воскресенье. Календарный матче „Гуарани“ в городе Кампинас (172 км от Сантоса) в рамках чемпионата штата. Прямо со стадиона Пеле едет в поселок Браганса Паулиста в 69 километрах от Кампинаса.
Понедельник. 7 утра. Подготовка к съемкам фильма „Марш“, в котором Пеле играет главную роль. Гримирование, примерка костюмов, репетиции, в том числе верхом на лошади, в общей сложности несколько километров, непрерывно до 14 часов. В 14.10 — обед. В 15.10 Пеле снова верхом на лошади.
Репетиции и съемки до 18 час. В 18.00 — короткий перерыв. Бутерброды, кофе, снова гримирование, репетиции до 2 часов ночи, когда режиссер приступает к съемке главной сцены фильма. Окончание съемки в 8.00 утра, уже во вторник.
Вторник. Пока Пеле спит, с 10 утра в особняке, где остановилась труппа фильма „Марш“, уже работают телеоператоры, готовящие одну из комнат дома к съемкам телерекламы с участием Пеле. Устанавливаются восемь телекамер, освещение и реквизит.
В 13.00 Пеле просыпается, проглатывает чашку кофе и начинает съемку для телевидения. Она заканчивается в 16.00, после чего в 16.30 Пеле садится в машину и едет в Сан-Паулу. Приезжает в Сан-Паулу в 19.00 и встречается с женой, после чего они садятся в другую машину, едут в Сантос (еще 70 км по горной дороге), где их уже ждут родственники и гости. Ужин затягивается до 2 часов ночи, когда Пеле уходит спать.
Среда. В 8.00 Пеле едет на аэродром, чтобы вылететь в Рио-де-Жанейро. Рейс опаздывает, и Пеле прибывает в Рио только в 13.00. В 14.00 — обед в ресторане отеля.
В 15.00 Пеле приезжает на стадион „Фламенго“, где он участвует в транслируемом на весь мир празднике детского футбола: в матче двух мальчишеских команд он выступает в качестве судьи. По окончании матча его полтора часа подряд интервьюируют корреспонденты радио, телевидения и газет. После этого Пеле уезжает на встречу с директорами фирмы мужского платья „Дукал“ и участвует в съемках продукции этой фирмы — костюмов марки „Пеле“.
Съемки заканчиваются в 21.00, а в 22.00 Пеле уже ждут на совещании в банке „Кампина-Гранде“, в котором он является директором по „социальным связям“.
В 23.30 он ужинает с руководителями банка в одном из ресторанов Рио (кстати, чтобы не было никаких сомнений, подчеркну, что во время всех этих ужинов, приемов и встреч Пеле не берет в рот спиртного. Даже шампанского или легкого вина. Он вообще никогда в жизни не пил ни грамма алкоголя. — Примечание мое. — И. Ф.).
По окончании ужина Пеле возвращается в 3 часа утра в отель, где его поджидает бригада аргентинского телевидения с камерами и звукозаписывающей аппаратурой. Разве Пеле может кому-нибудь отказать? Он беседуете интервьюерами по-испански около часа, не забывая улыбаться в объективы камер, и уходит спать в 4.00 утра.
Четверг. В 7.00 утра Пеле приезжает в аэропорт, чтобы лететь в Сан-Паулу…»
«Тут я сдался… — пишет далее Олдемарио Тогиньо. — Я уже не мог! Прилетев в Сан-Паулу, Пеле должен был тут же выехать на машине в Сантос, где у него днем была назначена тренировка перед ближайшим матчем против „Коринтианса“… Я послал все к черту и отправился спать».
Отправился спать Олдемарио. А Пеле полетел в Сан-Паулу, оттуда поехал в Сантос на тренировку, после которой он должен был встретиться со своим адвокатом, готовившим новые контракты на будущие съемки. И так далее, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем…
«Ну хорошо, — скажет, возможно, кто-нибудь из читателей этой книги, — а кто виноват во всем этом, кроме самого Пеле? Кто его гонит сниматься в кино? Кто его заставляет участвовать в рекламных съемках для телевидения? Зачем ему нужно было связываться с этим банком „Кампина Гранде“? Стало быть, причиной всему этому — погоня за деньгами? Жажда наживы? Пеле стал рвачом? Принес свое высокое искусство в жертву коммерции, бизнесу, „золотому тельцу“?..»
Сказать так могут лишь те, кто видит только факты, лежащие на поверхности. Кто не хочет задуматься над всей сложностью положения профессионального спортсмена.
Так давайте подумаем вместе, читатель: так ли уж сильно виноват Пеле в том, что он вынужден продавать свое имя и свою славу? Не правильнее ли будет сказать, что это — не вина его, а беда? А вина тут не столько его, сколько всей этой социальной системы, лишающей человека спокойствия, возможности без сомнений, без мысли о завтрашнем дне, без страха беззаветно отдаться любимому делу, будь то футбол или проектирование станков, съемка кинофильма или сочинение стихов. Легко осудить Пеле. Гораздо труднее понять всю глубину драмы, переживаемой им и тысячами других профессиональных спортсменов, лишенных веры в завтрашний день.
Но довольно философствований! Вспомним, что речь у нас зашла о прощальном матче Пеле в составе национальной сборной, когда она встречалась 18 июля 1971 года с командой Югославии. Не буду подробно рассказывать о ходе этой встречи, учитывая, что она транслировалась на Европу и на нашу страну по телевидению.
Раздраженные решением Пеле, чиновники фактически саботировали прощание Пеле с бразильской торсидой. Задуманный пышный церемониал проводов «Короля» был неожиданно отменен. На трибуне почета «Мараканы», расцвеченной грустными транспарантами «Спасибо тебе, Пеле!», не было видно на сей раз ни генеральских мундиров, ни черных сюртуков дипломатов. Аристократический Рио бойкотировал матч. Зато дешевые места на трибунах заполнились тысячами незнатных торседорес.