Пеликан. Месть замка Ратлин
Шрифт:
– Буду, – хмуро ответил Рене и предпочел остаток пути созерцать скалы, то и дело выплывающие из тумана.
Лодочник получил свое вознаграждение и произнес много добрых напутствий графу, которые, увы, услышаны не были. Рене оглядывался на пустой пристани. Голые камни влажно чернели от волн прибоя. Птицы кучно клевали тушку, выброшенную на берег. Верно, именно от этой падали и разносился зловонный запах. Времени оставалось в обрез.
Описания, выученные им еще в Лондоне, перечитывались несколько раз по пути в Ирландию, в графство Антрим. Тьма стремительно сползала с беззвездного неба, и Рене рисковал оказаться посреди мшистых скал, открытый всем ветрам. Подступающая тревога подстегивала быстрее взбираться вверх по скалистым уступам, чтобы осмотреться и увидеть зловещие развалины. До боли напрягая глаза, граф осторожно ступал по скалистому утесу. С моря свистел лихой ветер, точно предостерегая Рене от рискованной затеи, но граф оставался тверд в своем намерении.
Когда граф стоял перед обветшалым мостом, ведущим к замку Данлюс, тьма сгустилась, плотно укутав собой зловещие руины. Тут вера Рене поколебалась. Он не видел ничего под своими ногами. Даже при свете дня восхождение к замку было задачей не из легких, а теперь, когда опустилась беспробудная ночь, и говорить нечего. В тот момент, когда граф вот-вот обернулся бы назад, вернулся по скалистой дорожке обратно в бухту и стал бы искать ночлега в худобоких домишках, он увидел знаменье, явившееся за миг до отречения от данной клятвы.
Замок был жив. Он дышал изнутри, отбрасывая длинные тени в кромешной тьме. Этот проклятый огонь и был той мятежной неупокоенной душой, ради которой Рене явился сюда. Пересилив страх, граф ступил на ветхий мост. Камни пугливо шевельнулись, перестукнувшись друг с другом. Рене замер, прислушавшись, и через несколько мгновений продолжил идти на зов багряного пламени, что бился в груди замка.
Обломки дверей давно гнили на каменном полу. Граф перешагнул через них и оказался в зале. В углу, под правым боком каменной лестницы, и бился трепыхающийся огонек. Вверх тянулась резкая полоса черной сажи и копоти. Пламя оживало в этих стенах не в первый раз.
Граф настороженно обернулся, оглядываясь. На ободранных стенах зала плясали длинные тени, глумливо извиваясь по прихоти пламени.
– Ты здесь? – спрашивал Готье.
Эхо еще не успело стихнуть под высокими сводами, как багряная вспышка блеснула на лезвии меча – клинок рассек кромешную тьму и обрушился в шаге от проворного Рене. Новый замах не заставил себя долго ждать, но и граф был начеку. Пригнувшись, Рене схватил камень с земли и метко швырнул в голову противника, в ответ услышав злобный рык сквозь зубы. Отступая назад, Рене оступился, уклоняясь от нового разящего удара. Черная фигура выпрямилась, быстро переводя дыхание. Граф мог разглядеть глаза с суженными в ярости зрачками, источающие слепое отчаяние за гранью помешательства. Ржавая борода неровными клочьями выступала на худом подбородке и впалых щеках. Грязно-красные волосы исполосовали бледное лицо, замаранное одеяние свисало бесформенным рваньем.
– Кто ты?! – вопрошал Готье, не отводя взгляда.
Стиснув зубы до скрипа, оборванец приставил лезвие к самому горлу графа.
– Ты Финтан Макдонелл? – спросил Рене, ощущая холод на своей шее.
Меч дрогнул, и графу показалось, что в следующее мгновение он расстанется с жизнью – грубое лезвие поцарапало шею, и две струйки крови спустились под воротник.
– Откуда ты знаешь это имя? – сипло спросил Финтан.
– Я знал того, кто был там, в Ратлине, – ответил Рене.
Финтан не мигая глядел на пламя, прислонившись спиной к лестнице, очерненной сажей. Искры плясали в опустошенном взгляде. Рене протягивал руки к огню, потирая бледные ладони друг о друга.
– Так Эссекс мертв? – наконец спросил Макдонелл.
Граф кивнул. Финтан глубоко вздохнул и запрокинул голову вверх.
– Там было еще два генерала, – произнес Финтан.
На лбу углубились морщины, когда мучительные воспоминания возвратились.
– Ты знаешь их имена? – спросил Макдонелл, пристально уставившись на Рене.
Граф поджал губы и кивнул.
– Я боюсь, что они не дадут тебе ничего, лишь откроют старые раны, – произнес Готье, прижимая кулак к сердцу.
Финтан выдохнул и едва шевельнулся. Меч, покоившийся на коленях, прокатил на своем лезвии отблеск яркого пламени.
– Ты явился ко мне ночным вором, – произнес Макдонелл. – Но я сохранил тебе жизнь, хотя имею святое право защищать свой дом. И прошу тебя лишь назвать имена.
– А если нет – убьешь меня? – спросил Рене, чуть наклонив голову набок.
Финтан угрюмо пожал плечами и продолжил пялиться в огонь.
– Зачем тогда вообще ты здесь? – резко хмыкнул Финтан.
Граф Готье глубоко вздохнул, потирая затылок.
– Я хотел разобраться, что там случилось, – ответил Рене.
Финтан угрюмо помотал головой. Костер высек сноп искр, и они взмыли к высоким сводам, которым неизвестно сколько еще оставалось держаться на ветхих опорах. Рене понуро смотрел вниз, на свои руки, которые он заламывал, и испуганный выдох сорвался с его уст. Граф поднялся с земли и принялся расхаживать мелкими шажками, оглядываясь по сторонам.
Финтан не мигая смотрел ему в спину и спустя минуту поиска спросил:
– Что-то потерял?
– Кольцо, – обеспокоенно молвил Рене, невольно кусая большой палец.
– Ну, ищи, – безучастно ответил Финтан.
Безуспешные поиски под треск костра длились недолго. Глаза устали вглядываться в беспросветный мрак, голова графа скоро заболела, и он вернулся к огню. Финтан вновь шевельнулся – на этот раз подался вперед и протянул меч рукоятью к графу.
– Ты не узнаешь от меня ничего нового, ибо сам знаешь больше моего. Либо помоги, – требовал Макдонелл, – либо убей меня.
Граф сглотнул, хмуро глядя на оружие.
– Нет, – твердо отказал Рене.
Финтан угрюмо вздохнул, плечи отчаянно осунулись. Меч грохнулся наземь, и оглушительное эхо заполнило собой пустые бездушные своды.
– Зачем ты пришел сюда? – спросил Финтан.
– Успокоить душу Ратлина, – произнес граф Готье, но голос его так дрожал от робости, что было очевидно, сколь шатка вера в собственные слова.
Макдонелл свел брови и прыснул себе под нос, и лицо его тотчас же исказилось нестерпимой мукой.