Пеликан. Месть замка Ратлин
Шрифт:
– Ну что? – кивнул Френсис. – Угомонился?
Джонни прищурился и недовольно выдохнул, отводя взгляд.
– Мы еще в море не вышли, умерь-ка пыл, дружок, – произнес Дрейк.
– Еще бы вы встали на мою сторону, – пробормотал Джонни. – Ей-богу, надо было деньги ставить.
– Лучше бы и ставил, ублюдок, – Френсис грозно посмотрел в глаза Джонни.
Это слово было унизительным плевком в лицо. Парень терпел, стиснув зубы, и злостно сжимал кулаки. От напряжения выступили жилы, и Джонни резко выдохнул глухим рыком, замотал головой.
– Ты расскажешь моему отцу? – спросил Джонни, поднимая взгляд.
– Он еще не твой отец, – твердым голосом пресек Дрейк.
Джонни сорвался: громко ударил руками о стол, и их с капитаном взгляды встретились. Ноздри широко раздувались, и после первой вспышки гнева по всему телу пробежал холодок. Укоризненным взглядом капитан смотрел не мигая. Норрейс вдруг отдернул руки, как будто бы ладони уперлись не в дерево, а в раскаленные камни, на которых можно было бы готовить еду. Невозмутимый и твердый взгляд капитана указал на кресло.
– Сядь, – приказал Дрейк.
– Нанеси они оскорбление мне одному, я бы стерпел, – сглотнув, оправдывался Джонни присмиревшим голосом.
Бастард поступил, как и было велено, однако не в его силах было поднять взгляд.
– Рейчел в самом деле подговаривала тебя драться? – спросил Дрейк.
– Нет! – круто развернулся Джонни. – Нет, она отговаривала меня.
– Как интересно, – Френсис чавкнул, перекатывая во рту комок табака за другую щеку.
– Вы расскажете генералу? – насупив брови и скрестив руки на груди, Джонни был готов принять последний удар.
Дрейк не спешил. Он глубоко выдохнул, потерев переносицу, и поднял взгляд.
– Ты хочешь звать его отцом, хочешь зваться его сыном, – перебирал Френсис, точно зачитывал заметки из неожиданно найденного списка и будто бы пытаясь припомнить, с какой целью вообще делал эти пометки.
– Вы бы на моем месте не хотели? – спросил Джонни.
Капитан чуть дернул плечами.
– Нам придется пройти через ад, – тихо выдохнул Френсис, и плечи его опустились. – Ты уверен, что хочешь этого?
– А у меня есть выбор? – спросил Джонни. – Всю жизнь, сколько я себя помню, мы глодали кости, брошенные под ноги. А это еще везло, если что-то перепадало из жалости, из-за насмешки – когда желудок от голода прилипает к спине, выбирать не приходится. Веришь ты или нет, я хочу начать новую жизнь для Рейчел и для себя. Я ни за что не вернусь в тот сырой и голодный гадюшник. У меня появился шанс, и, черт возьми, я вгрызусь в него. Хочу ли я? Нет. Я в ужасе от мысли, что на днях нам выходить в открытое море. Но выбора у меня нет, и я счастлив, что лишен всякого терзания.
– Нет выбора? Да подмостки Лондона плачут по тебе! – насмешливо бросил Френсис. – Не строй из себя мученика, страдалец! Я предлагал тебе деньги, и такие, что ни ты, ни твоя сестричка столько в руках ни разу в жизни не держали.
– Капитан, я прошу вас! – пронзительно взмолился бастард.
– Джонни, Джонни, что ж с тобой делать-то… – сокрушенно бормотал он.
Норрейс глядел в пол, заламывая руки.
– Я не буду доносить твоему отцу о дуэли, – сказал Дрейк. – Благодари Рыжего Лиса. Бескровную склоку легко замять. Ну, почти бескровную.
– Такое преступление – защищать свою семью? – спросил Джонни, впервые подняв взгляд на капитана.
– Если бы все было так просто, у вшивых стариков в накрученных буклях в судах не было бы работы, – ответил капитан с тяжелым вздохом и наклонился к сундуку с покатой крышкой, что стоял на полу подле резного кресла.
– Джонни, отправление со дня на день, – продолжал капитан, поднимая немалую ношу на стол.
Сундук громыхнул и заставил содрогнуться каждый предмет, что стоял на столе. Чернильница плеснула, и черная кровь вышла из жерла и сползла вниз тягучими каплями.
– Уходи, – произнес Дрейк.
Джонни оцепенел. Ему не надо было открывать сундук или пересчитывать медь или серебро. Хватало одного взгляда, чтобы понять – каким бы металлом ни был набит сундук, это означало только одно – им с Рейчел придется вернуться туда, откуда они вырвались прочь от болезней, голода и мерзости.
– Прошу, капитан, не поступайте так с нами, – просил Джонни.
– Я поступаю милосердно, – холодно отрезал Френсис.
– Я не продам наш с Рейчел шанс на достойную жизнь за очередную подачку, – упрямо процедил близнец.
– Что за достойная жизнь? Думаешь, Норрейс сдержит свое слово? – риторически вопрошал Дрейк. – И не возьмет его обратно? Джонни, это разбивает сердце, и я знаю, как ты сам хочешь, чтобы это все было правдой, но Норрейс, жирная морда, просто использует тебя. И поверь, если ты захочешь припомнить ему договоренности, а тебе же хватит дурости на это, он в лучшем случае вышвырнет тебя.
– Нам протянут шанс, и я уцеплюсь, – сказал Джонни.
Рука капитана с грохотом обрушилась на крышку сундука, заставив юношу вздрогнуть.
– Вот самый лучший шанс! – провозгласил Френсис, не убирая руки с сундука. – Возьми это серебро, езжайте, куда хотите. Деньги не обманут в отличие от людей.
– Кровь есть кровь, мы с Рейчел – дети Норрейса, и пусть весь этот чертов мир будет против! От этого не откупиться серебром, не скрыть, не замести! Вы не спрячете это в куче мусора, как прятали нас всю жизнь! Мы вышли на свет, и солнце ласково поцеловало нас, и мы не вернемся в тень и бегство. Мы вышли на свет и больше не будем скрываться. Признание отца мне дороже любых денег, – Норрейс оставался непреклонным.