Пеликан. Месть замка Ратлин
Шрифт:
Через какое-то время задрожал свет. Робкое пламя свечи не возникло из ниоткуда – просто лишь сейчас Джонни заметил толстую свечу, которая в своем горе пролила столько восковых слез, что уменьшилась более чем на две трети. Сонный взгляд обвел комнату, утопающую в густом полумраке. На краю постели сидела Рейчел в ночной сорочке. Плечи укрывало шерстяное одеяло, а по нему струились распущенные волосы. На коленях лежала тарелка с засахаренным драже. Джонни захлопнул книгу, и полупустой взгляд медленно и неуверенно прояснился. От этого звука Рейчел подняла голову, закинув в рот пару драже.
– Ты попросила принести свет? – спросила Джонни, потирая усталые глаза.
– Твои глаза зорки, но не всесильны, мой орленок, – ответила Рейчел. – Уже ночь, все же нужно оставить хоть немного света.
Джонни качал головой.
– О чем ты так увлеченно читал? – спросила Рейчел.
Разом пронеслись вся мерзость смерти, болезней и казней. Джонни увидел исхудавший труп человека, который по приказу капитана был брошен умирать без еды и воды на диком берегу. Он видел, как раздувались животы матросов и как они, обессиленные, падали замертво на покосившихся ногах. Он видел, как посеревшие пальцы уже не были в силах шевелиться, как они обламывались, как сухие ветки, как люди не вынимали руки из-под одежды, даже чтобы поесть то немногое, что осталось на корабле. Все это разом пронеслось под колыбель коварного людоеда-океана.
– …О море, – выдохнул Джонни, проводя рукой по лицу и переводя дух.
Рейчел редко натыкалась на какие-либо преграды в общении с братом и ценила то доверие, которое росло и крепло меж ними всю жизнь. Видя состояние брата, она не стала пускаться в расспросы. Разбитый и вымотанный, Джонни подался к сестре, когда мягкие руки заключили его в объятья, прижали к груди. Мягкий поцелуй коснулся виска, как будто пробудив юношу. Он поднялся с подоконника, осторожно отстраняя руки сестры.
– Я должен поговорить с капитаном, – сказал он, прихватывая дневник под мышкой.
– Ты выглядишь жутко… Я не буду расспрашивать, в чем дело, но капитан будет, – предупредила Рейчел.
– Он знает, – твердо ответил Джонни, крепче взявшись за дневник.
– Береги себя, – попросила сестра, заламывая руки.
– Ложись спать, пусть тебе приснится твой сад, твой замок, твоя семья. Пусть я приду и увижу твою милую улыбку сквозь сон, овечка, – ласково сказал Джонни.
Если до этого мгновения сердце Рейчел еще металось, сейчас стало очевидно – ее брат одержим страшными неведомыми тревогами. Во имя той близости, что была меж ними, она хранила молчание и отпустила брата к капитану. Джонни не застал капитана в кабинете и решил оставить эти три года, затянутые тугими ремнями, прямо на столе Френсиса, на случай, если все же не сыщет его. Джонни не имел права переступать порога супружеской спальни, но слуга доложил ночному гостю сонным и смазанным голосом, что мастер Дрейк сейчас на пристани.
– Благодарю, – спешно бросил Джонни и вышел из крепости к морю.
Молчала ли пристань? Вовсе нет – запоздалые суденышки прибывали, матросы и рыбаки редкими плешивыми группками кучковались то там, то здесь, оглядываясь по сторонам. Где-то пели, а еще дальше – подпевали. Жизнь продолжалась, но очевидно поутихла по сравнению с днем. Чтобы разыскать капитана, пришлось опросить пару человек, которые указали куда-то вдоль берега.
– Вы поспешите, сэр, – говорил матрос, присвистывая щелью меж зубов. – Капитан вот уж как час бродит тут. Того гляди, скоро воротится в крепость, если уже не воротился.
– Да черт возьми, – выругался себе под нос Джонни и постарался и впрямь не терять ни минуты.
Галька подло расползалась под его сапогами, точно нарочно препятствуя. Море шутливо пересмеивалось, падая о камни снова и снова, расходясь пушистой пеной. Наконец там, вдалеке, из ночной пустоты вырисовалась фигура и прежде всего – замаячил огонек. Это был слабый тлеющий проблеск, и не будь ночь столь глуха и непробудна, едва ли эта точка вообще была бы приметна глазу, даже такому зоркому, как у Джонни.
– Капитан Дрейк! – окликнул Джонни, еще будучи на большом расстоянии.
Огонек шевельнулся – Френсис вынул трубку изо рта.
– А вот и ты, – произнес капитан, когда юноша настиг его.
– Неужели мы едем и впрямь на край света? – спросил Джонни.
– Хоть слово об этом – арест, и вздерну на шкерте, – резко пресек Френсис. – Мы едем в Средиземье, дружок, и точка.
– Серьезно? – усмехнулся Джонни, разводя руками. – Да тут нас слышит только Бог и море!
– О да, – хрипло усмехнулся капитан. – Два самых могущественных существа, которых я знаю. Не хотел бы, чтобы они свидетельствовали против меня.
– Мы не повторим этот путь, – сокрушенно и отчаянно Джонни замотал головой. – То было не под силу даже испанцам, что подчинили себе весь океан!
– Никакой путь нельзя повторить, – ответил Френсис, поглядывая на черные волны.
– Что ты хочешь сказать? – оторопев, вопрошал Джонни.
– Я превзойду его, – произнес Дрейк и, добродушно усмехнувшись, обернулся к Джонни и добавил: – Или погибну и того раньше, не достигнув Острова Пряностей.
Джонни присвистнул.
– Тебя не должно быть здесь, – продолжал капитан. – Мне хватает одного взгляда, чтобы понять – море тебе не по зубам. Ты не выстоишь шторм.
– Готов держать пари, Магеллан то же говорил Антонио, – ответил Джонни.
– Вот как? – оживился Дрейк. – Уже приписываешь нам роли?
– Если судьба и впрямь что-то предписывает, то у нее кривой почерк, и ни черта не разобрать, – сожалел Джонни. – И приходится на ходу сочинять, что же значит это слово, а оно и вовсе оказывается кляксой.
– Вот что, языкастый ты засранец, – Френсис пресек его жестом. – Берешь сестру, берешь деньги, валишь так далеко, как можешь. Если хочешь, можешь взять дневник Пигафетта, чтобы периодически напоминать себе, от какого ада вы бежите.
– Я остаюсь, капитан, – повторил Джонни.
– Море тебя сожрет, – просто и равнодушно предсказал Френсис.
– Если я сбегу сейчас, моя сестра никогда не сыщет себе партию из знати, – сказал Джонни. – Она почти похоронила эту мечту, но появились вы, капитан, и генерал Норрейс.
– Не знаю, чем Норрейс запудрил тебе мозги и что пообещал, но все, что тебе надо знать – это жестокий ненасытный человек, отправивший тебя на смерть.
– Если есть шанс заслужить благосклонность и милосердие отца, я готов рискнуть и жизнью! – воскликнул Джонни.