Пена 1
Шрифт:
А вагон, дернувшись и скрежетнув особенно резко в последний раз, замер, заполнившись пылью и воплями пострадавших людей. Ленька попытался сделать вдох, и это ему удалось с трудом открытым ртом. "Как там старшина?",– мелькнула в голове у него первая здравая мысль и он попытался нащупать ступней что-нибудь, однако ноги скользили по опустевшим полкам не находя опоры и, продышавшийся он свесил голову, чтобы сориентироваться в пространстве. Пыль оседала, и из нее доносились стоны и взывания о помощи.
– Вышибай стекла над головой,– уже распоряжался кто-то.– Чего рот разинул? Помогай.
– Товарищи легкораненые, помогите своим товарищам
– С этой стороны горим,– завопил кто-то со стороны примыкавшей при движении к паровозу и в подтверждение его словам к пыли прибавился дым, едкий и вонючий.
– Дави стекла,– рявкнул кто-то, перекрывая вопли и стоны.– Шевелись, мужики.
Ленька, продышавшийся и проморгавшийся, спрыгнул вниз на боковую стенку с высыпавшейся фрамугой и обнаружил там старшину скрюченного и без сознания. Спрыгнув рядом с вывороченным оконным проемом, Ленька склонился над ним и, услышав хриплые стоны, попытался вытащить его за плечи, чтобы освободить раненые ноги и это у него с трудом получилось. Однофамилец оказался неожиданно неподъемным, и ворочать его оказалось не просто.
– Одному мне тебя отсюда не вытащить, дядь Вань,– признался ему Ленька и услышал в ответ хриплое:
– Сам выползай, давай. Обо мне потом думать будешь. Набегут чай кто-нибудь. Не оставят тут загибаться. Соседа сверху отстегни, не забудь. Задохнется мужик.
– Сейчас, я сейчас…– засуетился Ленька и принялся рвать пристяжные ремни, фиксирующие висящего сейчас вниз головой того самого соседа. Сопящего тяжело и пускающего уже кровавые пузыри из открытого рта. Разобравшись с "соседом" и пристроив его рядом со старшиной, он освободил и лежащего на соседней второй полке. Этот признаков жизни не подавал и Ленька, приложившись к его груди ухом, понял, что помощь ему уже не требуется.
– Помоги, браток,– раздался голос у него над головой и Ленька, удивленно задрав голову, обнаружил еще одного зафиксированного на боковой полке. Одна нога у него уже болталась, набухая сквозь повязки кровью, а вторая запуталась в ремне, и солдатик пытался ее освободить, извиваясь со стонами. С этим Леньке пришлось повозиться особенно долго и при этом тот так чувствительно ухватился за его руки, что Ленька взвыл от боли, но не выпустил его из объятий, пока не переместил все на ту же боковую стенку вагона и не пристроил рядом с уже лежащими там. При этом он оступился и упал в оконный проем, провалившись в щебенке по колено. Зашиб его при этом о край металлический так чувствительно, что боль новая почти перекрыла предыдущую. Матерясь и шипя от боли, Ленька схватился за ушибленное колено и присев, обнаружил, что снизу чувствительно сквозит.
– Братцы, здесь яма,– заорал он, забыв про боль и, принялся расшвыривать грунт, расширяя отверстие. Встав затем на четвереньки, Ленька принялся грести и через минуту выбрался из вагона.
– Ура!– обрадовался он, забыв про боль в травмированном организме, и нырнул обратно в проделанную им нору. Еще пять минут у него ушло на то, чтобы расширить ее до размеров совсем приличных и первым выволок на свет Божий однофамильца старшину. Вытащил, огляделся по сторонам и понял, что повезло вот таким образом со складками местности не одному ему. Вагон завалился боком на насыпь и в паре мест пассажиры из него выбирались таким же манером. Стелился дым по земле, лениво размазываемый легким летним ветерком по окрестностям и наверху во всю уже шли спасательные манипуляции. Люди покидали вагон частично горящий, но его уже забрасывали грунтом и чад от горящей краски и перегородок, добавлялся в дымовую завесу.
Вытащив оставшихся троих, Ленька не поленился и, смотавшись еще несколько раз, вышвырнул из норы сидоры с имуществом. Всего их оказалось десяток, столько же шинелей в скатках, которые Ленька так же не поленился вытолкнуть из норы. Выбравшись в последний раз, как он думал, Ленька свернул "козью ногу" и с чувством выполненного долга, закурил.
– Спасибо, земеля,– прохрипел лежащий рядом с ним тот самый боец, что ободрал с него повязки.– С меня пол-литра.
– Не забудь,– попробовал отшутиться Ленька и зашипел от прикосновения к его травмированным конечностям.
– Дай курнуть, земеля, и с меня литр,– похлопал его легонько боец, и Ленька сунул ему в губы цигарку.– На, кури. Только не хлопай больше по болячкам моим своей клешней антисанитарной. Душевно тебя прошу,– скрежетнул зубами Ленька.
– Извини, земеля,– прохрипел сконфуженно боец.– Тебя как звать? Меня Серегой.
– На Леньку откликаюсь,– представился и Ленька, скрипя зубами. Боль в местах обожженных стала нестерпимой, и его прошибло ознобом.
– Сейчас, Лень, санитары подгребут из соседних вагонов, перевяжут. Главное – живы остались,– Серега затянулся дымом и, закашлявшись, пожаловался.– А мне вон ноги осколками посекло и один гад под ребра залетел. Самый поганый оказался. Дышать не могу нормально. Швы трещат. Чуть курить не бросил.
– Не повезло,– посочувствовал ему Ленька.– Потерпи чуток и все заживет. Тогда-то уж и накуришься, а пока терпи.
– Терплю. Куда деваться? А вот этому пареньку не повезло совсем. Отмаялся,– Серега бережно прикрыл лицо умершего бойца вафельным полотенцем, выдернув его из попавшего под руку сидора.
– Схожу за санитарами,– поднялся Ленька на ноги и, вернувшись через пять минут, сообщил друзьям по несчастью:
– Не до нас им. Там в первом вагоне вообще кошмар что творится. Вот бинтами разжился и зеленкой. Сами перевяжемся как-нибудь. С той стороны уже ремонтники прикатили, сейчас расцепят где надо, подгонят паровозик и поедем дальше через часок, другой. Полотно совсем не пострадало. Промазал Фриц. Лишь бы снова не налетели. Майор велела не паниковать, оказывать друг другу помощь и ждать команды на погрузку. Отползти еще велела от вагона. Сейчас тягач подгонят Т-34-ый и оттащат вагоны. Пылит уже от станции. Здесь рядом, в двух верстах. Я бы и пешком дошел. А вам придется потерпеть, братцы. Перевяжи, Серега, мои клешни и будем выполнять указание товарища майора.
Двух часов дорожникам не хватило на устранение последствий крушения, не хватило и трех, и только к вечеру оставшиеся вагоны удалось сдвинуть с проклятого места подошедшему сзади эшелону. На станции Щигры не оказалось свободного паровоза и свободных вагонов для перегрузки увечных и раненых, выгруженных из двух первых вагонов. Пришлось загружать тяжелораненых в оставшиеся – не поврежденные, выгрузив из них легкораненых. Пока вся эта толкотня и суета продолжались, солнце стало опускаться к горизонту.