Пение под покровом ночи

Марш Найо

— Может, теперь, когда вы это рассказали, мисс Эббот вспомнит? — предположил капитан Бэннерман. — Тогда и ваше алиби получит подтверждение.

— Ну, мисс Эббот, вспомните же, — ныл мистер Макангус.

Все взоры устремились на мисс Эббот, но в ту же секунду всем, кроме самого мистера Макангуса, стало ясно, что она чем-то расстроена. У нее дрожали губы, и она прикрыла их рукой, будто силясь что-то вспомнить, но, увы, это была всего лишь жалкая пародия на глубокомыслие. Наконец она затрясла головой и ее глаза наполнились слезами.

— Не

вспомните? — мистер Макангус рассеянно и часто моргал. — Ну, мисс Эббот, постарайтесь же. Это была темноволосая, довольно-таки полная леди. У меня, по крайней мере, создалось такое впечатление. Ведь нам не показывают их лица, даже их затылки и те не в фокусе. Правда, мистер Дейл? Она все твердила — я думаю, они как-то и их голоса изменяют, — что ее подруга будет ужасно расстроена, потому что у той кроме нее почти никого нет. А вы, мистер Дейл, были просто великолепны. Так тактичны. Если вы видели эту передачу, уверен, вы все вспомните. Мистер Дейл дал той леди много полезных и практичных советов. Не припомню точно, что это были за советы…

Мисс Эббот вдруг резко повернулась в его сторону и изо всей мочи закричала:

— Замолчите! Ради бога замолчите! Полезные советы! Да разве какие бы то ни было советы могут сгодиться в нашей адской жизни? — Она обвела всех взглядом, полным глубокого отчаяния. — Для многих из нас нет никакого выхода. Нет! Мы — рабы собственных душ. Ни выхода, ни утешения.

— Чепуха! — едко заметил мистер Мэрримен. — Всегда можно найти и выход, и утешение. Все зависит от того, есть ли у вас мужество и решимость.

Мисс Эббот хрипло всхлипнула:

— Прошу прощения, мне нездоровится. Я выпила слишком много шампанского. — Она отвернулась.

— Боюсь, мистер Макангус, вы нас не совсем убедили, — поспешил сменить тему отец Джордан.

— Итак, последнее алиби тоже летит за борт, — сказал капитан. — Выиграл мистер Мэрримен.

Он торжественно вручил ему пять шиллингов. То же самое сделали Аллейн, Тим Мейкпис и Обин Дейл.

Все заговорили разом и все, исключая супругов Кадди, избегали смотреть в сторону мисс Эббот. Джемайма подошла к ней и закрыла собой от остальных. К ней присоединилась миссис Диллинтон-Блик, вокруг которой тотчас же собралось небольшое общество. Таким образом между мисс Эббот и остальным миром образовался барьер, за которым она трубила в свой носовой платок.

Наконец, взяв себя в руки, она встала, поблагодарила Аллейна за вечер и покинула салон.

Тут из своего убежища выползли супруги Кадди, сгорая от нетерпения посплетничать о мисс Эббот, на что они сперва лишь намекали, а после заговорили в открытую. Их никто не поддержал. Мистер Макангус был в явном недоумении, Тим разговорился с Джемаймой, а капитан Бэннерман и Обин Дейл развлекали миссис Диллинтон-Блик. Мистер Мэрримен взглянул поверх своих очков на супругов Кадди, взъерошил волосы, сказал какую-то колкость на классической латыни и вышел вон.

Аллейн невольно почувствовал

симпатию ко всем этим людям, среди которых он искал убийцу. Он уважал их за то, что они отказались сплетничать с супругами Кадди о несчастье, постигшем мисс Эббот, и вообще вели себя очень сострадательно, когда с той случилась истерика. Он видел, как Джемайма и миссис Диллинтон-Блик, посовещавшись о чем-то, выскользнули из комнаты, и он знал, что они пошли выяснить, не нуждается ли мисс Эббот в их помощи. Аллейн был очень тронут.

К нему подошел отец Джордан.

— Если не возражаете, давайте пройдем вон туда, — сказал он и увлек Аллейна в дальний конец салона.

— Все обернулось так неудачно, — заметил он.

— Мне очень жаль, что так получилось.

— Но кто бы мог подумать? Она так несчастна. Просто излучает несчастье.

— Виной всему эта проклятая дейловская программа духовного стриптиза, — сказал Аллейн. — Мне кажется, в ней было что-то такое, что на нее подействовало.

— Несомненно. — Отец Джордан улыбнулся. — Вы замечательно выразились: духовный стриптиз. Возможно, вы решите, что во мне говорит священник, но я глубоко убежден в том, что исповедовать должны исключительно профессионалы.

— Дейл, полагаю, таковым себя и считает.

— То, что он делает, вульгарно, опасно и прямо-таки отвратительно. — Отец Джордан говорил без злобы, но очень убежденно. — Правда, сам он, Судя по всему, неплохой парень.

— Но вы ведь еще что-то хотели мне сказать, не так ли? — спросил Аллейн у священника.

— Да, но не знаю, стоит ли. Вы ведь, вполне возможно, засмеете меня, если я вам скажу, что благодаря моей профессии, хотя, быть может, это не дано мне от природы, я очень чувствителен к… духовной атмосфере. Одним словом, когда я чувствую какой-то непорядок, что называется, чувствую душой, я, как правило, оказываюсь прав.

— Вы чувствуете его сейчас?

— И очень сильно. Мне кажется, в воздухе витает предчувствие беды. Но я не могу понять, от кого оно исходит.

— Может, от мисс Эббот?

— Не знаю, право, не знаю…

— И все равно это снова не то, что вы хотели мне сказать.

— Вы сами очень восприимчивы. — Отец Джордан в упор посмотрел на Аллейна. — Вы не задержитесь на минутку после того, как все разойдутся?

— Разумеется, задержусь.

— Вы ведь Родерик Аллейн, не правда ли? — одними губами сказал отец Джордан.

3

В опустевшем салоне пахло окурками и недопитым вином. Аллейн распахнул дверь на палубу. По небу неслись звезды, прямо перед ними раскачивалась мачта, по бокам глухо шумело и шипело ночное море.

— Простите, что заставил вас ждать, — сказал отец Джордан, подходя к Аллейну откуда-то сзади.

Аллейн закрыл дверь, и они сели.

— Позвольте сразу же заверить вас в том, что я уважаю вашу… э-э-э… анонимность. Нет, кажется, не то слово. Лучше инкогнито, правда?