Пенитель моря
Шрифт:
— Страх, благоразумие или, быть-может, совесть сделала их более благоразумными! — отвечал Лудлов, подчеркивая последнее слово. — Мы обошли все соседние берега, но их не встречали.
— Жаль! Но если французы ускользнули от вас, то, может-быть, вам удалось захватить какого-нибудь контрабандиста? Здесь среди негров ходит слух, будто бригантина, недавно бывшая близ наших берегов, находится на подозрении у правительства.
— На подозрении! Это я должен спросить у прекрасной Алиды, заслуживает ли ее командир такой репутации?
Алида улыбнулась, и Лудлов с болью в сердце должен был сознаться, что никогда еще улыбка молодой девушки не была так очаровательна.
— Капитан Лудлов был бы слишком любезен, если бы стал спрашивать у молодых девиц здешней колонии инструкции для своих действий. Мы можем тайно поощрять контрабанду, но, конечно, нас никто не заподозрит в какой-либо интимности с этими людьми. Все эти косвенные намеки заставят меня, кажется, покинуть Луст-ин-Руст и искать в другом месте свежего воздуха. К счастью, берега Гудзона могут доставить те удовольствия, от которых было бы неразумно отказываться.
— В том числе и ферма Киндергука?
Алида снова улыбнулась, как показалось Лудлову, торжествующе.
— Дом ван-Стаатса, говорят, имеет живописное местоположение и полон удобств. Я его видела…
— В ваших мечтах о будущем? — пробормотал Лудлов, видя, что девушка умолкла.
Молодая девушка рассмеялась от чистого сердца. Однако, она быстро овладела собой и ответила:
— Ну, далеко не таким поэтическим образом. Все мое знакомство с красотами фермы господина ван-Стаатса ограничилось несколькими взглядами, которые мне привелось бросить туда во время поездки по реке. Дымовые трубы построены в чисто голландском вкусе, и хотя на них не видно гнезда аиста, но все дышит таким миром и покоем, что способно возбудить зависть в женщине. Хозяйственные постройки тоже имеют привлекательный для доброй хозяйки вид.
— И место этой хозяйки недолго будет благодаря вам пустовать?
Алида небрежно играла чайной ложечкой, на которой были художественно выгравированы ласточки. При последних словах капитана она вздрогнула и подняла на него глубокий, внимательный взгляд.
— Оно никогда не будет занято мною, Лудлов! — твердо ответила она.
Лудлоз вздохнул облегченно.
— Гора свалилась с моих плеч. Ах, Алида, если бы вы так же легко могли…
— Тс! — тихо сказала молодая девушка, приподнявшись немного и вслушиваясь во что-то с видимым волнением. — Разве вы ничего не слышали?
Разочарованный молодой человек хранил угрюмое молчание и только невольно любовался разгоревшимся личиком своей собеседницы. Убедившись, должно-быть, в своей ошибке, Алида основа заняла свое место.
— Вы говорили о горе, — спросила она с рассеянным видом. — О какой это?
— Я говорил о той горе, которую вы сейчас сняли с моих плеч, говоря об Олофе ван-Стаатсе. Теперь вам стоит лишь объяснить ваше отсутствие, и мое сердце будет опять в вашей власти.
Алида казалась тронутой. Взгляд ее, обращенный на моряка, сделался мягче. Самый голос ее не имел уже прежней твердости. Она спросила:
— Разве эта власть ослабела?
— Вы бы стали презирать меня, если бы я сказал «нет». Вы бы стали подозревать меня, если бы я сказал «да».
— В таком случае лучше всего молчать. Положительно, я слышала сейчас легкий стук в ставню.
— Надежда обманчива. Вы, значит, ждете визита кого-то?
Легкий удар отчетливо послышался со стороны окна. Алида, побледнев, тревожно посмотрела на капитана. Она хотела что-то сказать, но благоразумие или какое-то другое чувство удержало ее. Наконец она собралась с духом и сказала:
— Капитан Лудлов, надеюсь, что вы, как благородный человек, извините слабость женщины. Я жду одного визита, при котором королевскому офицеру присутствовать не полагается.
— Я не таможенный чиновник и не интересуюсь тайнами женского туалета. Я офицер и обязанность моя — действовать лишь в открытом море против нарушителей закона. Поэтому можете не стесняясь пригласить того человека. Мы сведем с ним счеты в более приличном для этого месте.
Алида с благодарностью взглянула на Лудлова. Затем она слегка ударила ложечкой по чашке. В ответ на это кусты под окном раздвинулись и на балконе появился Сидрифт. Тотчас же легкий тюк упал на средину комнаты.
— Посылаю предварительно мой паспорт! — произнес контрабандист. С этими словами он приветливо поклонился хозяйке и довольно сухо — капитану Лудлову. Надев затем свою бархатную шапочку, обведенную золотым шнуром, он подошел к тюку.
— Вот неожиданный покупатель, — прибавил он. — Что ж! Тем больше барышу. Капитан Лудлов, мы с вами уже встречались?
— Да, господин Пенитель Моря, и, надеюсь, не в последний раз. Ветры могут перемениться, и счастье может оказаться на стороне закона.
— Мы полагаемся на защиту нашей «Морской Волшебницы», — ответил Сидрифт, указывая на ее изображение, вышитое по бархату шапочки. — Здесь мы, надеюсь, на нейтральной почве?
— Я командир королевского крейсера, сударь! — гордо ответил Лудлов.
— Королева Анна должна быть довольна, имея такого преданного офицера. Прошу извинения, прелестная хозяюшка! Разговор двух грубых моряков оскорбляет вас и противоречит тому уважению, на которое вы имеете право. Ну, теперь все церемонии закончены и, следовательно, я могу начать осмотр вещей, от которых ваши глазки засверкают еще больше и которые возбуждали зависть не одной герцогини.
— Как вы спокойно говорите о своих титулованных покупателях! Можно подумать, что вы занимаетесь торговлей государственными должностями.
— Этот бравый офицер подтвердит вам, сударыня, что ветер, который в Атлантическом океане свирепствует бурей, едва освежает пылающие щечки молодой девушки на суше. Нити жизни переплетаются между собою подобно корабельным канатам. Храм Эфесский и индейский вигвам лежат на одной и той же почве.
— Отсюда вы заключаете, что природа дает себя чувствовать, несмотря ни на какие чины? Надо признаться, капитан Лудлов, что мистер Сидрифт очень хорошо знает женские сердца, выставляя напоказ такие прелестные вещи, как, например, вот эти.