ПЕНРОД-СЫЩИК
Шрифт:
– Они меме капутят! – крикнул он.
Герман тоже захихикал.
– Он говорит, что они его щекочат, – объяснил он.
– Ну, ладно, – сказал Пенрод, – по-моему, наши ищейки больше уже ничего не учуят, даже если целый год будут нюхать. А теперь, Верман, беги!
Верман выбежал во двор. Пенрод и Сэм отпустили собак и принялись убеждать их, что они должны преследовать беглеца.
– А ну, возьми его! – крикнули Пенрод и Сэм. – Возьми его, ищейка! Беги! Беги за ним! Возьми его! Возьми.
Вдохновленные подобным образом, Герцог и Уолтер вели себя превосходно. Они побежали за Верманом
– Ну, что я тебе говорил? – кричал он. – Разве я не сказал тебе, что у Джона Кармайкла много породы от ищейки! А ну давай, Верман, еще раз попробуем. Пусть он тебя снова обнюхает, и на этот раз, готов спорить на что угодно, мой превосходный Джон Кармайкл…
– Мот! – сказал Верман, и теперь на него не действовали никакие уговоры.
Герман тоже решительно отклонил предложение заменить брата, а Пенрод и Сэм повторяли, что они не могут изображать беглецов, потому что они тренеры. Словом, несмотря на удачное начало, дальнейшие эксперименты на сегодня решено было прекратить.
– Теперь нам надо заниматься другим, – сказал Пенрод, – надо раздобыть какие-нибудь ботинки или еще что-нибудь такое, что принадлежит банде Дэйда, и дать это понюхать нашим добрым ищейкам. Тогда они пойдут за ним точно так же, как бежали сейчас за Верманом. Вот если бы у нас была пара их ботинок, мы бы могли надеть их на Вермана. Вот тогда бы мы вроде бы тренировали Герцога и Уолтера бегать за Верманом, а в действительности они уже как бы бежали за Дэйдом или там за кем-нибудь из его банды. А потом эта банда снова надела бы свои ботинки и, фс-с-с!, вперед, ищейки, вперед!
Эта идея так захватила Пенрода, что он в тот день еще несколько раз возвращался к ней. И вот вечером он вдруг заметил, что мистер Дэйд, сидевший с Маргарет на веранде, оставил на столике в передней свою соломенную шляпу. Легко себе представить, что идея захватила Пенрода с новой силой.
Вечер выдался прохладный, и Маргарет с мистером Дэйдом сидели не на веранде, а в гостиной. Ровно в десять часов мистер Дэйд начал прощаться. Он всегда уходил ровно в десять, благодаря чему снискал у миссис Скофилд репутацию «воспитанного молодого человека», каковым, по всей видимости, и являлся. Итак, ровно в десять он стал спускаться по ступеням веранды. Шляпу он все это время держал в руке. Маргарет спустилась вместе с ним. Потом он махнул ей шляпой и с возгласом «Спокойной ночи, моя принцесса!» – водрузил шляпу на голову.
Тут его ожидал небольшой сюрприз. Однако мистер Дэйд не хотел ничем омрачать свидания с Маргарет, и только отойдя на солидное расстояние от калитки, позволил себе снять шляпу и как следует рассмотреть ее в свете уличного фонаря.
Он не ошибся. Шляпа претерпела некоторые изменения. Внутренняя ее часть изобиловала мокрыми пятнами, а на поверхности появились разводы, которых тоже раньше явно не было. «Странно, – подумал мистер
Впрочем, если бы мистер Дэйд догадался, что Герцог и Уолтер-Джон несколько минут с помощью хозяев прижимали к шляпе носы, а потом Верман носил ее на протяжении нескольких тренировочных побегов… Знай это мистер Дэйд, он бы наверняка пришел к выводу, что его головной убор мог бы понести куда больший урон. Но он пи о чем не догадывался и потому, снова водружая щляпу на голову, еще раз подивился странным превращениям, которые она претерпела.
Затем он пошел дальше. Потом он вздрогнул и зашагал быстрее. Он снова услышал этот странный голос, который уже довольно хорошо шал. Голос за его спиной изрек:
– Бде шатуйки?
Потом издалека раздался другой голос, который, как показалось мистеру Дэйду, повторил те же звуки. Впрочем, мистер Дэйд не разобрал слов.
Что касается Пенрода и Сэма, которые двигались позади мистера Дэйда, то они все прекрасно разобрали. Это кричал Герман. Он переводил слова брата, а тот, в свою очередь, спрашивал, где ищейки?
– А, чтоб тебя! – проворчал Пенрод.
Его досаду можно было понять. Герцог чрезвычайно любезно следовал за хозяином. Однако в ответ на команду «вперед», он лишь кидал на Пенрода укоряющий взгляд, а то и вовсе останавливался. Сэм шел позади Пенрода, и Уолтер-Джон вел себя не лучше Герцога. Идти по следу его удавалось заставить только с помощью поводка, причем большую часть пути он проделал сидя. Он, если так можно выразиться, оказывал пассивное сопротивление с помощью веса.
– Мне кажется, он хочет домой, – догоняя Пенрода, сказал Сэм. Едва дыша от усталости, он добавил: – Во всяком случае, он все время садится. Я вот что подумал, Пенрод. Может быть, ищейки не любят работать ночью? Джон Кармайкл совсем ничем не интересуется, не то, что днем. И мне тоже пора домой. Мне и так влетит за то, что я так поздно гуляю.
Они остановились, чтобы посоветоваться. Некоторое время ни тот, ни другой не произносили ни звука. Пока они стояли, раздался новый крик Вермана и тут же последовал перевод Германа:
– Верман говорит, что не видит ищеек!
– Ну, что будем делать? – спросил Сэм, бросив угрюмый взгляд на ищеек.
Герцог, воспользовавшись остановкой, улегся на спину, а Уолтер-Джон начал лениво его обнюхивать.
– По-моему, нам лучше сказать Герману и Верману, что мы идем домой. А, Пенрод?
– Они нас, наверное, не услышат. Если, конечно, мы за ними не побежим. А мне ведь тоже пора домой, Сэм. Пускай лучше продолжают за ним следить.
Они повернули и пошли обратно. Уже по пути домой Пенрод сказал:
– Я думаю, ты прав, Сэм. Нашим ищейкам нравится преследовать бандитов только днем. Будем учить их преследовать шайку Дэйда пока еще светло. И я, кажется, уже знаю, когда это лучше всего сделать. В позапрошлое воскресенье этот Дэйд ходил гулять с моей сестрой. И в прошлое тоже. Если в это воскресенье они тоже пойдут, мы возьмем Германа, Вермана, наших добрых старых ищеек и…
– Ты слышишь? – спросил Сэм.
– Высокий голос африканца прорезал ночную тишь, а вслед за ним, словно эхо, раздался еще один крик.