ПЕНРОД
Шрифт:
В понедельник утром Пенрод пришел в школу с тростью. Она была специально укорочена под рост двенадцатилетнего калеки, и он гордо опирался на нее. О, он отнюдь не скрывал свою хромоту, и, наверное, такая откровенность вызывала негодование у завистников. Но разве может герой избежать зависти? И Пенрод, невзирая ни на что, шел гордо. Он опоздал на двадцать минут, но и это его не заставило прибавить шаг. Он шествовал медленно. При каждом шаге его мужественный рот искажала гримаса боли, и, видя, какое сильное впечатление производит на окружающих, Пенрод был готов страдать еще больше. Одну лишь мисс Спенс ничуть не трогали его муки. Скепсис до такой степени разъел душу этой женщины, что она утратила способность к состраданию. Стоило Пенроду появиться в классе, как она моментально вынесла ему выговор за опоздание,
Как бы там ни было, Пенрод до конца учебной недели растянул привилегии, которые доставляло положение хромого. Потом все рухнуло. Это случилось после того, как мистер Скофилд однажды увидел Пенрода, который на всех парах гнался за Герцогом. Тогда родитель отнял у него палку, добавив, что он не замедлит пустить ее в дело, если еще раз увидит, как Пенрод хромает. Это случилось в пятницу вечером. Вот почему уже в субботу Пенроду пришлось ломать голову, что бы придумать на выходные.
Цвели яблони, и утро благоухало. Пенрод быстро вышел из кухни. Его карманы и щеки были чем-то изрядно набиты. Он лихорадочно жевал и заглатывал на ходу большие куски. Вслед за Пенродом из кухонной двери показалась карающая рука в клетчатом рукаве. Рука угрожающе трясла шваброй. Но шустрый Герцог, ловко увернувшись от Деллы, выбежал из кухни с пончиком в зубах и помчался вслед за хозяином. Дверь кухни с треском захлопнулась, поглотив щедрые эпитеты, которыми Делла еще долго награждала как Пенрода, так и его собаку. А сам Пенрод и Герцог уселись на траву и начали расправляться с добычей.
С проезжей части донеслись звяканье сбруи и конный топот. Пенрод взглянул поверх забора и увидел старомодную карету, запряженную парой лошадей. Внутри, развалившись на сиденье, ехал толстый парень. Пенрод знал его. Это был Родерик Мэгсуорт Битс-младший. Они с Пенродом были товарищами по мучениям в Детской танцевальной школе, однако во всем остальном каждый шел своей дорогой. Изнеженный юнец обучался на дому, ибо любящие родственники тщательно оберегали его от грубого влияния окружающей среды. Они бдительно следили за информацией, которую он получал и еще более бдительной проверке подвергались его связи. От лени и неподвижного образа жизни этот увалень до того разжирел, что стал поперек себя шире. Пенрод считал его добродетельным бараном и не испытывал к нему ровно никакого интереса. Но, несмотря на это, Родерик Мэгсуорт Битс-младший был заметной фигурой, ибо принадлежал к влиятельной семье. Пенроду же было суждено распространить эту известность далеко за пределы аристократических кругов.
Мэгсуорт Битсы представляли собой тот род известных семейств, которые считались влиятельными, потому что умели производить впечатление и производили впечатление благодаря тому, что считались влиятельными. Других сколько-нибудь явных достоинств сей благородный клан не обнаруживал, но это не мешало ему считаться самым респектабельным семейством местного общества. Взрослые члены семьи источали корректность, гордились носами одинаковой формы, одевались подчеркнуто элегантно и носили одинаковое выражение на лицах. Выражение, которое сразу давало понять, что Мэгсуорт Битсам известно нечто такое, до чего никто, кроме них, дойти попросту не может. Оказавшись в их обществе, люди начинали испытывать комплекс неполноценности. Они вдруг начинали сомневаться в своем произношении, происхождении и даже в собственных перчатках, которые переставали казаться им чистыми.
Вели себя Мэгсуорт Битсы с окружающими холодно и сдержанно. Сдержанные улыбки, – вот высшая милость, которой они могли одарить, да и то наиболее достойных. Ну, а уж если кто-нибудь из общества совершал неподобающий поступок или промах, или нарушал общепринятые обычаи, или родственник у него сбивался с пути праведного, больше всего несчастный боялся, что это дойдет до Мэгсуорт Битсов. Если бы жители городка попытались разобраться в своих чувствах, они бы неизбежно пришли к выводу, что надоедливое семейство Мэгсуорт Битсов уже много лет угнетает их. Но местное общество пока что не задумалось об этом и неизменно говорило о Мэгсуорт Битсах, как об «очаровательном клане».
Даже самые богатые граждане, – а только такие удостаивались чести принадлежать к знакомым благородного семейства, – добровольно уступили миссис Мэгсуорт Битс роль блюстителя и законодателя нравственности. Ведь именно ее род составлял наиболее длинную часть звучной аристократической фамилии. Она была урожденная Мэгсуорт, и герб Мэгсуортов украшал не только ее почтовую бумагу, но и чайные сервизы, и печные трубы на доме, и матовое стекло кареты, и экипаж, и конскую сбрую. Герба не было только на газонокосилке да на шланге для поливки.
В последнее время фамилия Мэгсуорт приобретала известность и несколько другого рода. Газеты уделяли все больше места некоей Рине Мэгсуорт, которая обвинялась в отравлении восьми человек. Но никто в городе и мысли не допускал, что эта грешница может иметь какое-то отношение к славному семейству. Лишь один человек подозревал обратное, и имя ему было Пенрод Скофилд.
Пенрод никогда не пропускал в газетах сообщений, которые касались убийств и казней. Вот почему он знал о Рине Мэгсуорт не хуже присяжных, которые за сотни миль от их городка судили ее. И он давно уже хотел выяснить у Родерика Мэгсуорт Битса-младшего, не состоит ли он в близком родстве с отравительницей?
Сегодняшняя встреча ничего не прояснила. Она явно не располагала к откровенности. Пенрод снял шапку, а Родерик, сидевший между матерью и старшей сестрой, вяло кивнул в ответ. Миссис Мэгсуорт Битс и ее дочь вообще не удостоили мальчика какого-либо приветствия. Они не одобряли таких, как он. Они не только считали его личностью малозначительной, но были уверены, что даже такая малость, каковую воплощает собой Пенрод, исполнена самых пагубных черт. Обескураженный такой холодностью, Пенрод снова надел шапку. Он не понимал причины, по которой его обдали таким презрением. Сначала он покосился на огрызок пончика, который держал в руке. «Может, это недостаточно аристократическое блюдо?» – подумал он. Потом он взглянул на Герцога и пришел к выводу, что и он мог произвести неблагоприятное впечатление на блестящее семейство. Ведь его породу никак нельзя было отнести к числу модных…
Но юность недолго предается обидам. Вскоре Пенрод обнаружил, что на одном колене у него сидит жук, а на другом – паук. Наблюдение за ними настолько поглотило его, что он и думать забыл о миссис Мэгсуорт Битс.
Он немедленно занялся опытами в духе доктора Карреля [1] . С помощью булавки он попытался совершить пересадку органов, но операция прошла неудачно, и он вынужден был смириться с тем фактом, что паук не может передвигаться на ногах жука. Но тут Делла подбросила ему новую тему для занятий зоологией. Она выставила на крыльцо крысоловку, в которой бегали четыре живые крысы. Они попались в подвале и теперь их ждала казнь. Однако Пенрод решил их участь по-другому.
1
Каррель Алексис (1873-1944)– французский хирург и патофизиолог. Занимался трансплантацией органов и выращиванием культуры ткани. (Прим. пер.)
Он мигом завладел крысоловкой и удалился с ней в сарай при конюшне. Там он выпустил крыс в небольшой деревянный ящик и накрыл сверху стеклом, которое сверху придавил обломком кирпича. Теперь за крысами можно было наблюдать в свое удовольствие. Стоило только встряхнуть ящик или ударить по нему, как крысы начинали проявлять все признаки оживления. Словом, суббота начиналась неплохо.
Через некоторое время внимание юного натуралиста привлек какой-то странный запах. Путем многократного принюхивания он, наконец, определил, что запах исходит с улицы. Он открыл заднюю дверь сарая, она выходила в переулок. На другой стороне переулка находился коттедж. Практичный хозяин сдавал его внаем чернокожим семействам, и сейчас как раз въезжали новые жильцы. Об этом событии свидетельствовала расхлябанная повозка с тощим мулом в упряжке, которая стояла у крыльца. На повозке была навалена какая-то кухонная утварь, а рядом с мулом стоял чернокожий мальчик очень маленького роста.