Пенсия для киллера
Шрифт:
Когти всегда жила настоящим, не заглядывая в будущее. Она бралась за оружие, потому что ни на что особенно не рассчитывала; она продолжала жить просто потому, что проснулась утром. Она не задумывалась над смыслом существования, не пыталась оправдать свои поступки или придать им особое значение; не слишком пыталась выжить — как и умереть раньше времени. Двигаться только в силу того, что сердце продолжает биться, — таково было характерное свойство ее натуры, похожей на хорошо отлаженный механизм.
Время от времени Когти думала о Рю и вспоминала его уроки. Но, если не считать мозолей от инструментов,
Старик Кан позвонил в двери детского садика как обычно, ровно в четыре дня. Но кнопка не отпружинила, будто была сломана. Старик нажимал на нее снова и снова, но ничего не услышал и толкнул дверь, которая оказалась незапертой. На первом этаже располагалась комната воспитателей. Он постучался, и к нему вышла учительница Хэни.
— Здравствуйте, я пришел забрать внучку. Вам следует повесить записку на двери, что звонок сломан…
— Сломан? Разве он не звонит? — удивилась учительница.
— Ну, такое бывает. Например, у нас дома звонок настолько старый, что зимой начинает трещать, а иногда вообще не работает. И дверь у вас была открыта.
— Правда? Вообще-то у нас стоит автоматический замок с системой защиты от взлома. Очень странно…
Старик не понял технических терминов, которые упомянула учительница, и предпочел закрыть тему:
— Так или иначе, вам надо вызвать мастера. Хэни готова?
— Дверь закрывается автоматически, ее невозможно открыть снаружи. Только если снять с петель. Но позвольте я позову Хэни. — Она зашла в кабинет, чтобы позвонить, и вернулась оттуда бледная: — Возникла проблема. Хэни нет.
Кан заморгал, тщетно пытаясь осознать происходящее.
— Ее рюкзак и пальто на месте, — пояснила учительница. — Но с тех пор, как девочка пошла в туалет, ее не могут найти…
Старик почувствовал, как кровь бросилась в голову, а сердце заколотилось. Это странное происшествие раскололо обыденность, вокруг начал сгущаться и становиться осязаемым бесформенный страх.
Глава десятая
Жалюзи были опущены, на дверях лавки висел замок, но не нашлось даже в спешке оставленной записки о том, что лавка сегодня не работает. Когти попыталась припомнить, зачем она пришла сюда. Сегодня ей следовало избегать встречи с объектом, так почему она здесь? Чтобы купить фруктов? Или она намеревалась во всем признаться, попросить супругов закрыть лавку и какое-то время не выходить из дому? Но старший Кан — председатель ассоциации малого бизнеса; закрыв лавку, он себя не спасет. А если он передаст свой пост кому-нибудь другому и заляжет на дно? Как бы ни старалась Когти, ее предупреждение возымеет действие только в том случае, если она откроется родителям доктора Кана и расскажет, кто она такая на самом деле. Да и маловероятно, что клиент вычеркнет имя старшего Кана из списка только потому, что тот оставит должность председателя ассоциации. Когти никак не могла повлиять на исход дела.
И все же она встревожилась, увидев, что лавка закрыта. Может, жена, почувствовав себя неважно, была вынуждена остаться в постели? Или спина у старика так разболелась, что он не в силах заниматься доставкой товара? Если жена сляжет и супругам придется нанять
И в этот момент кто-то толкнул Когти сзади в шею. Она рефлекторно отшатнулась, кулаком нанесла стоявшему сзади человеку удар в нос, ткнула локтем в грудь, развернулась и толкнула его к жалюзи, вцепившись в воротник сорочки. Только потом Когти пригляделась и поняла, что перед ней доктор Кан. Медицинского халата на нем не было. Что он делает у лавки родителей в такое время?
— Поймал… вас, — прохрипел он, хотя это она обездвижила и придавила его. Когти чуть не засмеялась, но потом обратила внимание на его осунувшееся небритое лицо и сбивчивый тон. — Это ведь все из-за вас? Другой причины я не вижу. Я знал, что рано или поздно вы сюда придете, поэтому наблюдал за лавкой.
— Что?.. — Когти разжала хватку, и доктор Кан сполз вниз, кашляя и отплевываясь. Одежда на нем вся перекосилась. Возможно, Когти выбила доктору зуб, потому что на земле пузырилась слюна вперемешку с кровью.
Она сунула руку в карман, чувствуя неловкость.
— У вас вроде кровь во рту. Может, вам показаться врачу? Я прошу прощения за резкость, но не стоило вам так подкрадываться. Что происходит? Почему вы здесь, а не в клинике?
— Это все из-за вас! Что вы наделали?
Он говорил отрывисто, грубо и весь трясся от ненависти и отвращения. Когти ни разу его таким не видела и не понимала, что могло ввергнуть его в такое состояние.
На минуту она почувствовала себя виноватой, решив, что доктор Кан узнал про ее план, но постаралась сохранить спокойствие. Она ведь еще ничего не сделала.
— Вы о чем? — спросила она. — Я просто пришла за фруктами и встревожилась, не случилось ли чего, поскольку лавка заперта.
Выхватив сложенный пополам листок, доктор Кан швырнул его прямо в лицо Когти. Она такого не ожидала, и плотная бумага угодила прямо ей в нос.
— И вы еще делаете вид, будто ничего не знаете?
Стараясь не обращать внимания на дрожь в руках, Когти развернула листок.
Доктор Кан поднялся с земли.
— Хэни пропала.
И он разрыдался.
Отец девочки отпросился с работы и держал своих престарелых родителей за руки, похлопывая по плечу и уверяя, что они ни в чем не виноваты. Он даже не представлял, почему дочь исчезла. Доктор Кан уже связался с родственниками покойной жены — бабушкой Хэни и незамужней тетей, с которыми он несколько лет не общался. После смерти жены ее родственников приглашали в любое время навещать девочку, но они предпочитали держаться на расстоянии, замкнувшись в своем горе. Тем не менее отношения с доктором Каном у них всегда оставались теплыми. Два года назад во время Чхусока, праздника полной луны, они даже договорились встретиться. В любом случае, если бы Хэни забрали бабушка с тетей, они не стали бы возиться с замком, а попросили бы воспитательницу выдать им ребенка.