Пенталогия «Хвак»
Шрифт:
— И это правильно с вашей стороны. Ну, что, Санги? Придется поощрить этих сударей? Не возражаешь?
— Не возраж… Погоди. Сударь Лаббори Вай! Позвольте оглядеть вашу секиру?
Младший из двоих, тот, которого звали Лаббори Вай, четким и, может быть, излишне резким движением выхватил секиру с пояса, столь же четким движением сорвал чехол с лезвия и молча, на двух руках, протянул ее Санги Бо, обухом к нему, а жалом к себе. Если бы этот старик потребовал показать меч — Лаббори Вай обязан был хотя бы взглядом испросить на это разрешения у начальства, а отдать меч из рук в руки — только по прямому, вслух прозвучавшему приказу, но секира — это секира, это не душа
Когда-то, при той, первой встрече, Санги Бо поправил имперского стража, указал тому на ошибку в «уваживании», в способе заточки, и теперь вдруг решил проверить — насколько умеет сей страж внимать дельным замечаниям.
— Хм… Молодец, уваживаешь теперь как положено. Все в порядке, Когги, извини, что посмел тебя перебить. Толковые у тебя ратники, а я еще раз убедился с радостью, что не ошибся в них во время краткого знакомства.
Глава имперского сыска опять кивнул, на этот раз — как бы наскоро принимая вежливые и ни к чему не обязывающие извинения от старого друга, расставил чуть пошире толстые ноги и с веселою грозой во взоре обозрел награждаемых.
— Значит, так. Данною мне властью и во благо Империи, я присваиваю каждому из вас внеочередное воинское звание. Ты, Тогучи, теперь полусотник имперского сыска, а ты, Лаббори, десятник.
Оба награжденных откликнулись хором, но вполголоса:
— Служим Империи и трону!
Да, сие была награда — так награда! Получше иных денег! Полны ушаты, что называется!
— Это во-первых. Далее. Хорошие и толковые люди в любой службе желанны, не только в нашей, всюду и всегда их нехватка. Вот, казалось бы — рати несметные из желающих служить, ан ковырнешь одного, да другого, третьего — он либо сучок гнилой, либо пень дубовый. У сударя же Санги Бо, вашего поручителя, глаз очень верный и зоркий, и если уж он сказал…
— Я тоже могу ошибаться, ты там меня в демоны и боги не записывай…
— …то я склонен верить и словам его, и даже ошибкам. Продолжаю мысль и слово. Во-вторых, я беру вас обоих с собой, в служебный поход на западные рубежи. Будете новую службу нести у меня на глазах. Если проявите себя толково… пусть без подвигов и чудес, но — толково, исправно, разумно… как хотите называйте… Еще до зимы приподниму на новую ступеньку: ты в полусотники выйдешь, а тебя сотником сделаю… Ма-лчать, я же еще не сделал. И, в-третьих, закреплю обоих при себе, в дворцовой службе, без понижения в званиях. Понятен окоем будущих достижений, Тогучи?
— Так точно, ваше высокопревосходительство!!!
— А тебе, Лаббори?
— Так точно, ваше высокопревосходительство!!!
Санги Бо попытался представить себе, что творится в головах и сердцах у награжденных и позволил себе открыто улыбнуться. Да, одно лишь внеочередное присвоение воинского звания в такой… странной, непростой среде имперского сыска — уже хорошая, полновесная удача, но второе внеочередное повышение в пределах одного года-полугода — немыслимый взлет для простых имперских стражей из провинции! Это деньги, власть, почет, а для детей и жен — совсем-совсем другое положение в обществе… А перевод в том же звании на столичную службу, да еще в большом дворце!.. Такая третья ступенька — пожалуй, покруче предыдущих будет! Санги взглядом испросил дозволения у друга и подошел вплотную к награжденным.
— Ну, что, судари Тогучи и Лаббори, надеюсь, мы квиты?
Ответил ему за двоих Тогучи Менс, очень тихо, почти шепотом, но — сколько ликования было в этом шепоте, сколько счастья!
— О, да, сударь, о, да! Можете навеки на нас обоих рассчитывать.
Однако у их всесильного начальника были свои представления о том, как и сколько, в перерыве между выполнением служебных обязанностей, должен радоваться награждаемый подчиненный.
— Проваливайте, судари, проваливайте, я вами пока доволен. Куда без меня пошагали! Санги, подожди несколько мгновений, покамест я с пергаментами да печатями управлюсь. А то видишь — они без свитков и пайз направились новую службу нести. И куда они пошли, вот любопытно было бы узнать?.. К своему полковнику? Так я еще не определил — к кому именно… Отварчику хочешь? Я прикажу?
— С удовольствием. Мясного с травками, но не жирного, ящерного, если можно. И совсем немного, а то мне после отвара еще вино со старым другом пить.
Когори Тумару замер, уже в дверях, и развернулся с обиженным сопением.
— Это с кем еще!? С каким таким ста… А-а!!! Ну, вот, другое дело! — Глава сыска захохотал счастливым басом, потер толстые лапы. — Опять ты меня разыграл! Все, Санги, все, не скучай, я очень быстро обернусь, не успеешь отвар дохлебать! А его немедленно принесут! Эй, там!!! Уже несут!
Несмотря на обещание, Когори Тумару отсутствовал довольно долго: Санги Бо успел дождаться отвара, принесенного в толстой, хорошо сохраняющей тепло и холод, кружке, выпить его на две трети, внимательно осмотреть, ни к чему не прикасаясь, мрачный, заваленный пергаментами и свитками кабинет… Всем существом он ощущал охранную магию кабинета, пронизывающую самые дальние его уголки… Санги подошел к окну и уставился невидящим взглядом в полупустое пространство внутреннего дворика… Сильная магия во Дворце, с такой даже Санги Бо управился бы не вдруг, приди ему в голову подобная глупая мысль. Но вельможа и воитель Санги Бо, по прозвищу Ночной Пожар, а ныне — скромный и неимущий отшельник Снег, за свою долгую жизнь познал и перевидал столько личных и государственных тайн, что отнюдь не горел желанием вляпываться еще в одну… тем более, что государь, своею императорской властью, все-таки вынудил его забыть уединение и покой, дабы разобраться с этими дурацкими предзнаменованиями. Хотя, не похожи они на дурацкие… Неужели весь этот мир может закончиться навсегда? С этими грустными признаками уходящего лета, с коптящими лампами в настенных лапах-держалках, со свитками, с пылью на оконных стеклах… с этим ленивым и, похоже, вдребезги пьяным конюхом…
— А вот и я! Любуешься просторами? Его Величество предлагал мне в другом крыле поселиться, с видом на императорский парк… Не-е-ет, — думаю, — пусть здесь хозяйственный двор с навозными кучами, зато — подальше от покоев Его Величества! Такой, знаешь, въедливый бывает… И сынок весь в него.
Санги Бо отворотился от окна в сторону Когори Тумару, намереваясь сделать замечание насчет пьяницы-конюха, но последние слова старого друга внезапно его заинтересовали, причем столь сильно, что они не подумал скрыть любопытство, а раздражение против нетрезвого конюха и самые мысли о нем — как ветром выдуло.
— Принц Токугари? В самом деле, Когги? Я думал, он просто шалопай, тепло устроившийся за широкой отцовской спиной.
— Вряд ли ты так думал, Санги, мне-то не ври. Но — да, тут все вместе: и шалопай, и очень даже неглупый наследник. Лично я в нем вижу государя, не знаю как другие. А я бы тогда в отставку, на покой… Если не казнят. Знаешь, сколько раз я свое жалованное герцогство удостаивал личным посещением? За тридцать лет?
— Нет, не знаю. И сколько же?
— Трижды. Три раза по неделе. Вот так-то. Жив буду — в отставке наверстаю… А этот — умный малый, даром что принц.