Пепел богов. Трилогия
Шрифт:
Только через час плавания вдоль берега Кай заметил небольшой, в полусотню шагов островок на расстоянии четверти лиги от берега. На нем зеленела трава, росло кряжистое дерево, вдоль воды белел песок. Лодка вонзилась в него со скрипом. Кай подхватил канат, набросил петлю на обрубок истукана и потащил другой конец к дереву. И уже на берегу, оглянувшись на замершую в ожидании команду, приказал:
— Всем спать.
Арма проснулась только следующим утром. Отряд еще спал. Она неслышно поднялась, попробовала размяться, морщась от поселившейся во всем теле ноющей боли, потом прошла к лодке, спряталась за ней, сбросила одежду, повесила ее на борт и опустилась в воду. Именно этого ей теперь и не хватало. Вода, показавшаяся сначала теплой, обвила прохладой тело, растворила вчерашнее изнеможение, пусть и не была властна над усталостью, но подхватила и понесла, отзываясь легким покалыванием в ссадинах.
— Не боишься? — раздался рядом голос Кая.
Она взметнулась, едва не хлебнула воды, но дна под ногами уже не было, и ей пришлось работать руками, чтобы удержаться на месте, да еще и умудриться снять с лица волосы.
— Чего тут бояться? — спросила она зеленоглазого.
— Мало ли, — он оглянулся, — вдруг опасные твари водятся в воде?
— А сам почему не боишься? — спросила она, скашивая взгляд со шрама на лбу, с зеленых глаз на широкие плечи и на мелькающий в воде шрам на груди в виде отпечатка или тавро.
— А я успел переговорить с Вианой, — объяснил он. — Еще в деревне. Поинтересовался насчет купания и всяческих неприятностей.
— И много ли нас ждет неприятностей? — спросила Арма, чувствуя, что рукам все-таки требуется отдых.
— Ну, все предугадать она не могла, — Кай подхватил Арму под локоть, поддержал ее, — но в лес на острове она советовала не заходить.
— А мы все равно зайдем? — сдвинула она брови, стараясь не опираться на его руку.
— Непременно. — Он кивнул, не упуская ее взгляда. — Старухи живут в лесу. Но мы пойдем по дороге. Так можно. А теперь давай-ка подплывем чуть ближе к берегу. Ты устала.
— Это я вчера устала, — не согласилась Арма, но послушалась и поплыла к берегу, представляя с досадой, как белеет в волнах перед его взглядом ее тело. Впрочем, вряд ли это была досада, если жар хлынул ей в лицо. Она нащупала ногами дно, хотела обернуться, чтобы сказать что-то, но не успела. Кай поймал ее за плечи, потом скользнул ладонями под руками, задержался на секунду, но она не шелохнулась, замерла, и он соединил пальцы у нее на груди и прижался к ней сзади, или это она подалась ему навстречу. Повернула голову, коснулась его губ… и тут услышала с берега голос Теши:
— Но я же плавать не умею!
— Да тут мелко! — откликнулся кто-то из хиланцев.
И тут же с хохотом и с брызгами, не стесняясь наготы, в воду забежали трое крепких молодых воинов, а уже за ними с визгом упала на выставленные жадные руки мугайка.
— Пошли на берег, — предложил Кай. — Тут становится неуютно. Стесняешься? Тогда я первый.
Он еще раз скользнул губами по ее шее, не упустил случая очертить в воде ладонями ее силуэт и вышел из воды. Едва ли не четверть его спины занимало глянцевое темное пятно.
— Мешает? — спросила она, обхватив плечи руками и надеясь, что он не догадается, что капли на ее щеках — слезы. — Помнится, Илалиджа должна была доставить тебе какую-то мазь?
— Нет, — он сдернул с борта порты, сунул в них ноги, — не мешает уже. Привык. Но отвыкну с радостью, как только сумею избавиться от этого дара. Все-таки привычка к боли не самая приятная. Но мазь Илалиджи не для меня. Она делает боль сладкой. По мне, так это еще страшнее. Иди сюда.
Он произнес эти слова подряд с предыдущими, словно продолжал рассказывать о собственной спине, наверное, именно поэтому она безропотно вышла из воды и позволила закутать себя в сухое одеяло, а когда услышала вымолвленное чуть слышно — «ты очень красивая, очень», — захотела остаться на этом островке навсегда.
Потом был недолгий завтрак. На губах Илалиджи блуждала усмешка. Усанува тоскливо скулил, издавая какую-то мелодию, стоял по колена в воде, которая приняла тело его приятеля. Эша ворчал, что теперь приходится готовить еду ему, а в Гиме для этого существовала толпа служек, мечтающих попасть на послушание в крепость. На щеках Теши горел румянец, а в глазах таилась тоска — хиланцев было трое, и, похоже, мугайка никак не могла определиться, кто из них ей мил больше других. Потом она смотрела на Кая, и тоска девчонки усиливалась, поскольку надо было предугадать, кто останется к концу пути живым.
Вскоре отряд погрузился в лодку и, понемногу приноравливаясь к плаванию вдоль берега, у которого то тут, то там торчали из воды покрытые зеленой слизью скалы, продолжил поиски деревни и дороги. Отыскать ее удалось через час. Берег острова лишь в одном месте словно специально опустился к воде и исторгнул из себя длинный и узкий мыс, по которому с четверть лиги и бежала выходящая из моря дорога. Впрочем, едва лодка приблизилась, стало очевидным, что выход к воде был вырублен. Древняя мостовая поднималась на берег через рукотворный проход. Именно здесь лес впервые отступал от берега, давая место для дюжины домишек, коньки крыш которых и были видны с воды. К служившему пристанью мысу были причалены с десяток разномастных лодчонок. Между ними плескались в воде несколько загорелых до черноты ребятишек. От устроенного под каменной стеной сарайчика поднимался дымок, и пахло копченой рыбой.
— Я бы тут остался, — мечтательно выдохнул Шалигай. — Конечно, это не та деревенька, но тоже ничего.
Заметив лодку, детвора с визгом бросилась в сторону деревни, а в дверях сарайчика появился смуглый селянин в портах и замызганном фартуке. Лодка ткнулась в берег, зацепиться на котором было не за что, так что один из хиланцев вытащил на полотно дороги каменный якорь.
— Странно, — заметил Кай. — Лодки, сарайчик. После того шторма, что мы пережили, здесь все должно было разметать. Я иду в деревню, судя по словам отца Вианы, тут народ мирный, всего-то десятка три жителей. Расспрошу и вернусь, там и решим, что делать дальше. Тарп, твои ребята пусть смотрят за лодкой.
— Шалигай тоже мой? — поинтересовался Тарп.
— Ну не мой уж точно, — усмехнулся Кай. — Хотя теперь, Тарп, все вы мои. А я ваш. Эша, бери Усануву и Тешу, дойдите до коптильни. Вот монеты, закупись рыбкой в дорогу.
— Это дело! — обрадовался старик.
— Илалиджа, Арма, — впервые Кай не посмотрел на нее, — со мной. Надо приглядеться. Что-то не слишком нравится мне эта деревня.
Лес стоял плотной стеной в полулиге от деревни. На расстоянии нельзя было рассмотреть отдельные деревья, отчего зеленая масса казалась крайним пределом, крепостью, тем более что ни кустов, ни рощиц, ни даже отдельных деревьев до кромки леса не наблюдалось. И дорога, минуя крайние избы, уходила во тьму чащи, словно ныряла в омут, ускользала в черный провал. И из него, и от всего леса явственно тянуло опасностью.