Пепел и экстаз
Шрифт:
— Я хочу тебя, Рид. Я хочу, чтобы ты взял меня! Он продолжал ласкать ее, все сильнее разжигая
в ней желание, но так и не удовлетворяя его. В отчаянии она вцепилась в плечи Рида острыми ногтями.
— Сейчас! Люби меня сейчас!
Он ответил на ее призыв, и вместе, как одно существо, они вознеслись на золотых крыльях к солнцу, испытав, наконец, этот ни с чем не сравнимый восторг которой невозможно выразить никакими словами…
— Я презираю тебя, Рид Тейлор, — прошептала она, когда он, спустя какое-то время, прижал ее к себе. — Бывают моменты,
— Но ты проявляешь свое презрение довольно необычным способом, киска, — усмехнулся Рид, — и так восхитительно мурлычешь при этом.
Именно последнее замечание Рида и побудило Кэтлин надеть на следующий вечер к ужину ожерелье из слоновой кости с вырезанными на нем корабликами и буквами «К Э Т», которое она нашла в Новом Орлеане, то самое, что Рид заказал, но так и не смог забрать. Она не надевала его ни разу после возвращения Рида. Он даже не знал, что оно у нее было.
Рид заметил ожерелье, как только Кэтлин вошла в гостиную. Поспешно проглотив шерри, который был у него во рту, он отрывисто бросил:
— Где ты взяла это ожерелье, Кэт?
— У ювелира в Новом Орлеане, которому ты его заказал, — проговорила она мягко, видя, как он ласкает взглядом ее шею. — В то время я думала, это было твоим прощальным подарком мне. Я дорожила им, как никаким другим.
— Оно прекрасно, — выдохнул Рид и перевел взгляд от ожерелья к ее лицу в обрамлении золотисто-рыжих волн. — Ты прекрасна. Оно подходит тебе, как никакой другой женщине на всем свете.
Его взгляд, полный восхищения, словно магнитом притянул ее к нему, и в следующее мгновение они стояли рядом.
— Поцелуй меня, — прошептала она умоляюще. — Обними меня.
Рид обнял ее, и губы его прильнули к ее губам с нежностью и обожанием, давно уже отсутствовавшими в их любовных свиданиях. Столь прекрасно и восхитительно это было, что на глазах Кэтлин выступили слезы. Они повисли, туманя взор, на ее длинных ресницах, когда она возвратила ему поцелуй, вложив в него всю любовь и тоску своего истерзанного сердца. Ее пальцы погрузились в густые черные волосы Рида, и она почувствовала, что он ерошит ей кудри, удерживая ее губы у своего рта.
В этом положении и застала их Салли, войдя неожиданно в гостиную. Ее возглас, полный смятения, разорвал тонкую пелену нежности, которой они себя окружили. Рид подался назад, и в его глазах вновь появилось столь ненавистное Кэтлин выражение холодного равнодушия. Прекрасное мгновение миновало, будто его и никогда не было.
Летние развлечения продолжались, и Кэтлин принимала в них живейшее участие, чтобы хоть как-то уменьшить боль в своем сердце. Хотя Рид и запретил ей ездить верхом, как и вообще заниматься чем бы то ни было, требующим напряжения и могущим тем самым повредить ей или будущему ребенку, развлечений и без этого было более, чем достаточно.
С каждым днем Салли вела себя все более возмутительно, становясь похожей на себя прежнюю, и Изабел с Кэтлин решили, что пора преподать блондинке хороший урок, чтобы, хотя немного сбить с нее спесь.
Как-то днем, когда они сидели, беседуя с Кейт, старая женщина пожаловалась:
— У меня опять кончился состав для полоскания волос. Придется снова
Изабел машинально ответила:
— Салли без конца восторгается каким-то особым составом, которым она только и может промыть свои прекрасные белокурые волосы.
Кэтлин по очереди взглянула на женщин. Губы у нее скривились, а в глазах зажегся дьявольский огонек. Кейт был хорошо знаком этот взгляд.
— Что это ты опять задумала? — требовательно спросила она внучку.
— О, мне только что пришла в голову совершенно потрясающая мысль, — смеясь, ответила Кэтлин. — Интересно, что произойдет, если кто-нибудь добавит крахмал в этот особый состав Салли?
Изабел залилась смехом:
— Это, думаю, будет неподражаемое зрелище!
Да, зрелище было еще то! Не прошло и нескольких минут, после того как Салли вымыла волосы, как она уже мчалась вниз по лестнице, громко зовя Рида. Мэри поспешно выбежала из гостиной, едва не столкнувшись в коридоре с Кэтлин и Изабел.
— Что, как вы думаете, случилось на это раз? — пробормотала Мэри и тут же издала изумленное восклицание, увидев в этот момент Салли.
Даже Кэтлин и Изабел были поражены, хотя они и были готовы к чему-то подобному.
— Спаси и сохрани нас, Господь, — прошептала Кэтлин.
Когда-то прекрасные белокурые волосы Салли торчали сейчас в разные стороны, делая ее похожей на огородное пугало. А вокруг ее потемневшего от гнева лица, как молчаливые свидетели ее безуспешных попыток поправить дело с помощью щипцов, красовались коротенькие сожженные завитки.
— Ты это сделала! Ты! — вопила Салли, тыча пальцем в Кэтлин. — Я знаю, что это сделала ты!
— О чем это ты говоришь? — спросила с невинным видом Кэтлин. — Да я вообще не приближалась к тебе сегодня.
— Я могу это подтвердить! — вставила Изабел. — Кэтлин не коснулась и… и… волоса на твоей голове! — Она расхохоталась. — Или того, что на ней осталось!
Такой грозы, какая обрушилась на город в середине августа, Саванна еще не знала. Из огромных черных туч нескончаемым потоком лил дождь, и ураганный ветер с моря с воем валил изгороди, сдувал, как листы бумаги, дранку с крыш домов и даже вырывал с корнем старые могучие деревья, словно те были тонкими прутиками. Внизу, в долинах, гремели оглушительные раскаты грома, напоминая собой рев разъяренного медведя, и ослепительные зигзаги молний прочерчивали небо, вонзаясь, казалось, прямо в землю.
Кэтлин пришлось задержаться у Кейт на несколько часов, чтобы помочь успокоить совершенно обезумевших от страха лошадей. Домой она отправилась в коляске и всю дорогу боролась со своими собственными лошадьми, промокнув в результате до нитки.
Когда наконец она дотащилась до дверей Чимеры и рухнула на первый попавшийся стул, Рид, багровый от ярости, набросился на нее.
— Сумасшедшая дура! У тебя мозгов меньше, чем у курицы! Тебе что, не терпится покончить счеты с жизнью?
— А тебя бы это расстроило? — проговорила Кэтлин устало. По тому, как вел он себя в последнее время, уж никак нельзя было сказать, что это могло бы его в какой-то степени огорчить.