Пепел и кровь. Огненный ученик
Шрифт:
– Дык как же?
– спросил, грея руки Мост.
– Как обычно, - ответил с набитым ртом и закончил прожевав.
– Сделаю зачарование потом. Не посох, а сладкий мед будет.
– Чего делать-то будет?
– это Свен.
– Пока не знаю, но стрелять, точно не будет. Вы вчера про страховку говорили. Застраховались?
– решил сменить я тему.
– Хуйня это все, - отмахнулся Мост.
Я невольно усмехнулся.
– Сам ты хуйня!
– вскричал второй солдат.
– Так и признайся что денег до жопы жалко!
– Дык жалко. Мертвецу деньги ненать.
– Ну тебя, - махнул рукой Свен.
– Ты лучше их в кости проиграешь.
–
– заинтересовался я.
– Кости, - загорелся Мост, пихая руку в карман и доставая маленький мешочек, вроде кисета в каком обычно носят табак.
Солдат развязал тесемочку и вывалил из мешочка пять белых кубиков с гранью около сантиметра. Кубики были сделаны из кости, и кто-то потратил на них немало времени. Каждая костяшка была кропотливо вырезана и на каждой ее грани были вырезаны углубления, заполненные чем-то черным. Углублений в зависимости от грани было от одного до шести.
– Реально кость?
– присмотрелся я.
– Кость, - подтвердил владелец.
– Чай многие делают их из хлебушка, но мне не нравятся такие кости. Кость должна быть...
– Хорош!
– тут же оборвал его Свен.
– Дык...
– начал, было, первый.
– Кудык. Ты сейчас про свои кости как зарядишь, так и будешь до утра балакать, - замахал руками второй.
– Сыграем, как доем, - предложил я.
– Дык чегой не сыграть-то, - заулыбался Мост.
– Можно, - буркнул Свен.
– Правила пока расскажите, - я продолжил ужин.
– Дык...
– Я сам, - Свен снова оборвал друга.
– Все просто там. Каждый бросает кости по очереди и кто большее число выкинул тот и выиграл.
– Так просто?
– удивился с набитым ртом.
– Есть всякие игры, но нам сойдет и эта.
– Ну как знаете, - пожал плечами.
– Играть надо на деньги, - добавил Мост.
– У меня есть несколько монет, - снова пожал плечами.
– Тогда по медяку?
– Свен.
– Давайте по медяку, - тут же согласился я.
Через несколько минут я доел и тщательнейшим образом вычистил тарелку. Мыть было нечем, поскольку вода имелась вдоволь, но только для приготовления пищи и питья, а вокруг не было ни одного источника. Разобравшись с посудой, устроились возле костра на расстеленной мехом вниз на белее-менее чистой и сухом месте шкуре.
– Стол бы, - пожаловался Свен, и мы начали.
Разобраться в простых правилах проблемы не составило, и вскоре наше знание этой игры можно было считать одинаковым. Успех попеременно сопутствовал всем и в итоге все так и когда совсем стемнело, костер прогорел и стало невозможно продолжать игру все остались при своих.
Свернули игру, немного помолчали, а потом Мост и Свен затянули одну из тех армейских песен, что поют на привалах, но не в строю. Это был совершенно не походный марш. У этих песен, как правило, нет авторов, и они считаются просто солдатскими. Пение сидевших со мной солдатиков поддержал кто-то у палаток, и вскоре незатейливую песенку затянуло не менее роты. Получалось не совсем стройно, но певшим, да и мне тоже было на это наплевать. Не плевать оказалось подпрапорщику, что вскоре прекратил это дело и разогнал всех спать.
***
Арбалетчик маршем идёт
Славный парень страну бережёт,
Не
Ему не нужен даже ночлег.
Император приказал и он пошёл.
Врага убил там, где нашёл...
Эту и многие другие простенькие и даже глуповатые строевые песни я успел не просто выучить, но и возненавидеть. Путь до границы не близкий. Шел уже 25 его день и в каждый из этих дней солдаты пели несколько строевых песен. Эта звучала чаще всех. Когда начинали ее петь я уходил и в этот раз тоже ушел. Точнее отстал от основного каравана.
Двигались мы по 11 часов в день и за это время походили порядка 50 километров. За день могли бы пройти и больше, но и лошадей и людей нужно было беречь, а отдыха на следующий день после ускоренного перехода им никто бы дать не смог. Да и 50 километров не мало. В первые дни думал что "тьфу" и пройду еще столько же, но потом к вечеру стала накатывать отупляющая усталость, которую без магии преодолеть было совсем не просто. Физическое и моральное состояние не располагало к самостоятельному обучению, так что должен признаться, что ничего из своих книг не выучил и даже толком не прочел. Я и браться-то за них стал только под самый конец дороги. Пару раз развернул сверток, переложил книги, парочку открыл и полистал, а потом оба раза решал, что уж доберусь до Защитницы и вот там, под присмотром наставника, буду учиться.
За время пути успел подумать о многом в моей жизни, но так и не сделал однозначных выводов. Зато признал и уложил в собственной голове неоспоримые факты. Сенешаль решил отправить одного ученика в пустыню, для того что бы у этого ученика не было времени на жаления себя и все такое. По его словам выходило, что только на войне я смогу по-настоящему оценить жизнь и научится ей дорожить. Конечно, он в чем-то, а может и во всем прав, но помучить себя за время пути я успел изрядно. Раскаяние и нежелание отправляться на границу способствовали. В итоге раскаяние поутихло, а самоедство закончилось.
В тот день в зале Ковена было произнесено несколько слов, что должны были меня убедить в том, что случившееся не только моя вина, но я и не возлагал на себя ее всю. Я только мог повлиять и не повлиял - вот моя вина и кончать из-за нее с собой или творить другое безумство я не собирался. В итоге принял все происходящее как необходимую повинность и даже стал искать какие-то плюсы в своем путешествии.
Большую часть пути до границы я проделал в том самом тяжелогруженом фургоне со снаряжением, в котором ночевал в военном лагере и ехал в первый день. Как выяснилось, наш путь должен был закичиться именно в той крепости, что звалась Защитницей и уже оттуда все, что вез караван, должно было отправиться в другие крепости вместе с частью пополнения. По слухам в этой крепости, вот уже несколько месяцев действительно обитал какой-то маг, но имени его никто в обозе не знал. Слухи мне эти рассказали солдаты Свен и Мост, с которыми за множество вечеров скрашенных игрой в кости на мелочь довольно сильно сдружился.